Дочь палача и ведьмак
Шрифт:
– Где ты, черт побери, шаталась? – проворчал он и рассеянно погладил внуков по головам. – Мы с Симоном беспокоиться уже начали.
– Я ходила в лес с детьми и Маттиасом, – постаралась успокоить отца Магдалена. – Вам же за разговорами не до нас было.
– Так это и есть помощник Греца? – Палач оценивающе оглядел рыжеволосого гиганта. – Что ж, по крайней мере, ты была не без защиты. И все-таки впредь в лес лучше не ходи.
– Так вы с Симоном что, запереть меня решили? – К Магдалене вернулась ее прежняя самоуверенность. –
Сначала она собралась рассказать отцу о странной встрече с безумной старухой, но потом передумала. В нынешнем положении это лишь сыграло бы отцу на руку. Вместо этого женщина обратилась к нему шепотом:
– Смотри лучше, чтобы Земер тебя здесь не увидел. Иначе ему в голову что-нибудь взбредет.
– Ха! – гаркнул палач. – Плевать мне на Земера с высокой колокольни. – Он демонстративно сплюнул на мостовую. – А теперь мы пойдем, куда вздумалось мне. В отличие от тебя, курица бестолковая, мы с твоим мужем кое-чего надумали.
– Ну и что же, позволь спросить?
– Об этом лучше поговорить наедине. И лучше всего без детей… – Палач снова взглянул на немого Маттиаса. – Ну что, сумеет твой защитник отвести сорванцов домой к Михаэлю и немного за ними присмотреть?
Магдалена фыркнула.
– Лучше вас с Симоном, вместе взятых.
Петер с Паулем напыжились, но Маттиас достал еще две сушеные сливы, и дети с готовностью за ним последовали. Только когда малыши и их безмолвный товарищ скрылись за поворотом, палач развернулся к дочери.
– Ну? – спросила она с любопытством. – Что вы задумали?
Якоб ухмыльнулся и достал свернутую рясу, которую до сих пор прятал за пазухой.
– Брат Якобус и святой Симон еще раз наведаются в обитель, – сказал он насмешливо. – Мне нужно проверить там кое-что. Ну что, могут двое святош рассчитывать на помощь слабой женщины?
– Если нужна слабая женщина, подыщи кого-нибудь другого.
Палач вздохнул.
– Ладно, просто женщина. Главное, чтобы монахи пялились на тебя, а не на нас.
Магдалена улыбнулась и последовала за отцом, который уже двинулся в сторону церкви. Судя по всему, дело это захватило его окончательно.
Перед входом они встретили Симона, который с нетерпением дожидался жену.
– Ты хоть представляешь, как я волно… – начал он, но Куизль прервал его:
– Она была с Маттиасом и, как видишь, жива. Так что оставим это.
– С немым помощником Греца? – Симон изумленно уставился на жену. – А он-то тебе на что сдался?
– По крайней мере, он смотрит за малышами, пока господин папа копается в книжках, – огрызнулась Магдалена.
– Минуточку, я занимаюсь этим лишь для того, чтобы распутать убийство. Ведь это ты говорила…
– Уймитесь! – прикрикнул палач на спорщиков. – Ругаться в Шонгау будете, сколько влезет. Сейчас нужно выручить Непомука, а для этого мне нужно посмотреть часовню. Так что пойдемте уже, черт бы вас побрал!
Он отворил двери и вошел в церковь. В полдень паломников внутри было совсем немного: человек двадцать преклонили колена на задних рядах и молились с закрытыми глазами. Впереди, у главного алтаря, одинокий монах занимался приготовлениями к следующей службе. К своему ужасу, Магдалена узнала в нем келаря, брата Экхарта.
– Ну, превосходно, – прошептала она. – Один раз этот жирдяй меня уже выставил. Не думаю, что смогу его отвлечь.
– Хотя бы попытайся, – прошипел Симон. – Нам нужно всего две минуты, чтобы подняться на галерею и дойти до двери. Если Экхарт отвлечется, этого времени нам вполне хватит.
– Две минуты? – Магдалена вскинула брови. – Так это в целую вечность растянется… Но ладно, я попробую, что смогу.
Она смочила пальцы святой водой в купели возле входа, перекрестилась и благочинно поклонилась, после чего двинулась в сторону придела. Брат Экхарт был занят тем, что начищал полотенцем кубок для святого причастия. Заметив девушку, он демонстративно отвернулся.
– Ээ, ваше преподобие… – начала Магдалена.
Но келарь никак не отреагировал.
– Я не присутствовала сегодня при сборе, но очень хочу пожертвовать немного на строительство монастыря, – попыталась она еще раз.
Наконец толстый монах поднял голову.
– Можешь дать деньги мне, – ответил он высокомерно. – Я пущу их на благочинные цели.
«Пропьешь ты их, пьяница раздутый», – подумала Магдалена, продолжая улыбаться.
– Как скажете, ваше преподобие, – ответила она наивно. – А можно мне прежде кое-что спросить у вас?
Келарь взглянул на нее недоверчиво.
– А это не тебя ли я на днях выставил с галереи? – спросил он. – Ты та самая, которая так рьяно выспрашивала про нашу сокровищницу?
– Э, да… – ответила Магдалена, подумав. – Эти реликвии… они… очень много значат для меня. – Она приняла несколько мечтательный вид. – Они мне даже снятся! Во сне ко мне являются Карл Великий и святая Елизавета и говорят со мной. Говорят мне, когда скотина заболеет или молоко прокиснет… И ведь правда, когда я заглядываю наутро в горшок, молоко прокисшее! Это же чудо!
– Поистине чудо… А теперь позволь, я почищу кубок к следующей мессе.
Вероятно, келарь уже привык к подобным россказням верующих, и недоверие его рассеялось. Магдалена украдкой оглянулась: отец и Симон как раз поднимались по лестнице к галерее. Следовало срочно придумать что-нибудь.
– Это… та вон картина. – Она захихикала и показала на первую попавшуюся картину в дальней части придела. – Там же мышь. И она забирается прямо на палантин священника.
– Бестолочь! Ты и вправду ничего не смыслишь!