Дочь палача
Шрифт:
– Много копать не придется, – прошептал Куизль. – Могила почти что полная.
Отрыв яму около метра, они и в самом деле добрались до слоя белой извести. Под ним их взору предстал небольшой гроб и рядом – таких же размеров сверток.
– Так я и думал, – палач коснулся лопатой плотного свертка. – Для маленького Антона даже гроб не удосужились купить. А деньги-то у семьи имеются… Ну да ведь сироту можно закопать, как дохлого теленка!
Покачав головой, он вытащил сверток и гроб на площадку рядом с ямой. Детский гроб
– Вот! – палач протянул Симону кусок ткани. – Обвяжись, от них уже вонять начало.
Симон намотал тряпку на лицо и взглянул, как палач взялся за молоток и стамеску. Гвозди поддались один за другим, и через некоторое время крышка отошла в сторону.
Симон тем временем вытащил нож и разрезал льняной мешок вдоль. Тут же поднялся сладковатый запах, от которого к горлу подступила рвота. За свою жизнь лекарь видел и нюхал немало трупов, но эти двое были мертвы уже больше трех дней. Вонь, несмотря на обмотанную тряпку, оказалась такой непереносимой, что Симон невольно отвернулся, сорвал с лица повязку, и его вывернуло. Он с трудом отдышался и вытер рот, а повернувшись обратно, увидел, что палач усмехнулся в его сторону:
– Так я и думал.
– Что? – прохрипел Симон. Он взглянул на мертвых детей, которые уже покрылись черными пятнами. По лицу маленького Петера ползла мокрица.
Палач был доволен. Он вынул свою трубку и поджег ее от фонаря. Несколько раз глубоко затянувшись, указал на пальцы мертвых. Так как Симон до сих пор не реагировал, палач ковырнул ножом под ногтем Антона и сунул лекарю под нос. Тот не разглядел сразу, и только когда поднес фонарь к ножу, увидел на его кончике красноватую грязь. Лекарь вопросительно взглянул на палача.
– И?..
Куизль поднес нож так близко, что Симон испугался и отпрянул.
– Ну, не видишь, дурья твоя башка? – прошипел Куизль. – Земля красная! Такая же, как у Петера и Йоханнеса. Незадолго перед смертью все трое рылись в красной земле! А какая земля у нас красная? Ну, какая?
Симон сглотнул, прежде чем смог заговорить.
– Глина… глина красная, – прошептал он.
– А где у нас есть столько глины, чтобы в ней можно было копаться?
На Симона снизошло озарение. Словно связались воедино разорванные нити.
– Карьер у кирпичной фабрики, за Кожевенной улицей! Где всю нашу черепицу делают! Значит… значит, там, видимо, их укрытие?
Куизль выпустил табачный дым Симону в лицо, так что тот закашлялся. Но дым, по крайней мере, перебил вонь трупов.
– Молодец, врач, – сказал палач и хлопнул кашлявшего Симона по плечу. – Сейчас мы отправимся прямиком туда и навестим наших деток.
Он спешно засыпал могилу землей, потом спрятал лопату и фонарь и двинулся к ограде кладбища. Едва он собрался втащить свое грузное тело на камни, как наверху возникла чья-то
– Ха, пойманы за осквернением трупов! Да ты и сам на смерть похож, только чуть потолще…
– Магдалена, чтоб тебя, я…
Куизль потянулся к ноге дочери, чтобы стащить ее вниз, но та быстро отпрянула и принялась расхаживать по стене. При этом она насмешливо оглядывала обоих расхитителей могил.
– Так я и знала, что вы отправитесь на кладбище. Меня не проведешь! Ну что, отец? Грязь под ногтями мальчиков такая же, как у Йоханнеса?
Палач свирепо глянул на Симона.
– Ты ей что-то…
Лекарь примирительно поднял руки.
– Ничего такого! Рассказал только про Йоханнеса… и что вы тщательно осматривали его ногти.
– Дурак! Ничего нельзя бабам рассказывать, тем более моей дочери! Она всегда обо всем догадается.
Куизль еще раз попытался схватить Магдалену за ногу, но девушка снова отступила на несколько шагов в сторону церкви и осталась на стене. Палач поспешил за ней.
– А ну живо слезай! Хочешь всю округу перебудить, чтобы они дьявола наконец нашли? – прошептал он осипшим голосом.
Магдалена взглянула сверху на своего отца и ухмыльнулась:
– Спущусь, только когда ты мне скажешь, что сейчас обнаружил. Отец, я ведь не дурочка, ты знаешь. Я могу помочь.
– Сначала спустись, – проворчал палач.
– Обещаешь?
– Да, черт побери.
– И клянешься пресвятой Девой Марией?
– Да хоть всеми святыми и всей нечистью!
Магдалена легко соскочила со стены и приземлилась прямо перед Симоном. Куизль угрожающе замахнулся, но потом со вздохом опустил руку.
– И еще кое-что, – прошептала Магдалена. – В следующий раз, когда окажетесь перед запертыми воротами, просто оглядитесь немного. Иногда можно обнаружить что-нибудь полезное, – она подняла в руке большой блестящий ключ.
– Откуда он у тебя? – спросил Симон.
– Из ниши у ворот. Мама тоже всегда прячет ключи от дома в стене.
Она ловко вставила ключ в замок, повернула, и дверца со скрипом отворилась. Палач молча протиснулся мимо дочери и поспешно двинулся в сторону Речных ворот.
– Теперь поторапливайтесь! – прошипел он. – Времени в обрез.
Симон невольно ухмыльнулся, взял Магдалену за руку и поспешил следом.
София задержала дыхание, когда возле укрытия снова послышались шаги. До нее донеслись голоса. Клара все еще спокойно спала. Днем ее еще мучила ужасная лихорадка, но теперь дыхание становилось ровнее, и она, похоже, поправлялась. София завидовала сну Клары. Сама она уже четвертую ночь почти не смыкала глаз. Уснуть мешал страх, что их обнаружат. И теперь вот снова наверху слышались шаги и голоса. Мужчины рыскали по округе; судя по всему, они тоже что-то искали. Но люди были не те, что приходили в прошлый раз.