Дочь палача

Сандему Маргит

Ничего не происходило до тех пор, пока луна не сделала светлыми августовские ночи.

Кое-кто по-прежнему наблюдал из окна, не наступило ли полнолуние, большинство же забыли об этом. Когда ничего не происходит, нет никакого интереса бодрствовать по ночам.

Однажды в округ Гростенсхольм приехал издалека какой-то человек. На вид он был ничем не примечательный: не стар и не молод, не низок и не высок. Одет с ног до головы в черное. Человек этот хотел переговорить о чем-то с начальством.

Однако,

тогда было неясно, кто является начальством в округе. Судья жил в соседней деревне, а нотариуса здесь не было с тех пор, как умер Даг Мейден. Так что из начальства в округе оставался только священник, знатные люди и сведущий в законах Калеб. В силу случая все они были в тот день в церкви, где происходило оглашение имен вступающих в брак Эли и Андреаса. И человеку пришлось подождать, пока не закончится служба.

Он встретил всю компанию на площадке перед входом в церковь.

— Я ищу свою сестру, — пояснил он.

Калеб и Андреас догадались, о ком идет речь, и переглянулись. Наконец-то они напали на след!

— Вашу сестру? — переспросил Калеб. — Как ее звали?

— Августина дочь Фредерика, вдова крестьянина из Агдера.

Такую они не знали, священник тоже.

— Почему вы решили, что она может быть здесь? — спросил Андреас.

— Она прислала мне письмо из Кристиании, — ответил человек, — и сообщила, что собирается в Гростенсхольм.

— Когда это было?

— В апреле.

— И с тех пор вы ничего о ней не слышали?

— Ничего.

Взяв его за руку, Калеб сказал:

— Это для нас важные сведения. Пойдемте ко мне домой, перекусим, а потом поговорим о деле.

— Вы что-нибудь знаете о моей сестре?

— Надеюсь, что речь пойдет не о вашей сестре, поскольку это очень печальные известия. Но идемте же, карета подана!

Через полчаса они были в Элистранде, где собрались люди из Линде-аллее и из Гростенсхольм а, чтобы поздравить Эли и Андреаса. Священник тоже поехал с ними.

Калеб послал за судьей.

— Вы говорите, четыре мертвых женщины? — человек побелел от страха.

— Да. И ни одна из них не была жительницей округа. Но наш замечательный судья был так заботлив, что распорядился сжечь мертвых, прежде чем мы могли опознать их.

— Сжег?

— Да, к сожалению. Скажите, ваша сестра имела какое-то отношение к колдовству?

— Боже упаси!

Человек был потрясен одной мыслью об этом.

— В апреле… — произнес Андреас. — В таком случае, это могла быть та, которую мы нашли первой.

Та, на которую он наехал плугом, — но об этом он промолчал.

— Мы не знаем, была ли ваша сестра, Августина дочь Фредерика, одной из них, — задумчиво произнес Аре. — Но мысль об этом напрашивается сама собой.

Аре торжественно восседал на лучшем стуле Калеба, сделанном из цельного дерева: настоящий патриарх с длинной, седой бородой. В его волосах были еще темные пряди, такие же густые, как в юности. Лив тоже поседела, но поскольку волосы ее раньше были рыжими, оттенок седины был иным, чем у брата. Впрочем, несмотря на свою внушительную бороду, Аре не казался стариком. Осанка у него была прямой, взгляд — молодым, хотя в глазах и остался след пережитых трагедий.

Маттиас, почти безотрывно смотрящий до этого в глаза Хильды, сказал спокойно:

— Но мне удалось в сумерках осмотреть трупы двух женщин. Их лица до сих пор стоят у меня перед глазами.

«Возможно ли это? — подумали остальные. — В этих лицах оставалось так мало человеческого!»

— Андреас прав, — продолжал Маттиас, — когда сказал, что ею не могла быть та, которую убили последней — труп был слишком свежим. Но предыдущая могла оказаться ею. Две же остальные пролежали в земле всю зиму. Была ли в ее волосах проседь?

— Да, была.

— Она красиво одевалась?

— Всегда! Моя сестра была очень состоятельной, получив наследство от мужа.

Все переглянулись, начиная понимать, в чем дело.

— Если я не ошибаюсь, у нее не хватало двух нижних зубов, — добавил Маттиас. Человек чуть не вскочил с места.

— Да, это так! Это Августина!

Он снова сел на диван.

— Ах, значит, она все-таки мертва! Такая трагическая гибель…

— Не хотите ли вы помочь нам отыскать ее убийцу? — спросил Андреас.

— Конечно! Если я смогу быть чем-то полезен…

— Значит, решено. О чем же писала ваша сестра из Кристиании?

— О всяких неприятностях… — уклончиво произнес человек. — Об этом не хочется рассказывать.

— Мы не болтливы, — сухо заметил Бранд.

— Спасибо. У меня с моей сестрой были глубокие разногласия по поводу ее поездки… После смерти мужа Августина чувствовала себя одинокой. Она ведь была еще в самом соку, была состоятельной и… Да, она хотела снова выйти замуж. Но дома для нее не находилось подходящей пары — мы из богатых, так что приходится считаться с условностями.

— Это понятно, — мягко вставила Лив.

— И вот Августина узнала про одну даму в Кристиании, которая устраивала… гм… знакомства. Все это очень прилично, без пошлостей или низостей.

— В самом деле, — заметила Матильда, — я слышала о ней. Ее звали не мадам Скаре?

— Мадам Сване. И вот моя сестра… отправилась в Кристианию, чтобы найти ее. Я был против этого.

Было заметно, что ему очень неприятно рассказывать об этом.

— Она пробыла некоторое время в столице. Потом я получил письмо — и это было последнее известие от нее. Я долго разыскивал ее в Кристиании и в других местах, но безрезультатно.