Дочь полка. Часть 3
Шрифт:
* * *
Некоторое время назад
Косминов Игорь бежал вместе с остальными бойцами к окопам. Вот он – первый бой. Первый и самый тяжёлый. Звуки выстрелов и взрывов становились всё ближе и ближе. А вместе с ними возрастал страх. В руках предательски тряслась винтовка, главное, от волнения не забыть, как стрелять и с какой стороны. Сердце сжалось, всё внутри неприятно трепетало. Но он обязан воевать! Не для того его обучали, чтобы он фрица боялся. Стрелять умеет, бороться тоже. Теперь пришло время применить это всё на деле. Но тут не немец страшен. Пугает сам бой, запах крови и смерти, крики раненых, взрывающаяся под ногами земля и осознание того, что в любой момент и ты можешь пасть трупом на белый снег и окрасить его своей тёплой кровью. Это страшно. Сама атмосфера. Игорь краем глаза посмотрел на других бойцов. Как солдаты так уверенно идут на побоище? Как руки не дрожат? Просто они уже, наверное, закалённые и приспособленные к бою. Именно так говорили в учебном лагере. «Когда же и я так закалюсь?» – задался вопросом Косминов перед тем, как упасть в окоп. Игорь не успел даже подняться, как один из бойцов быстро схватил его за рукав и притянул к стенке окопа. Этим солдатом оказался Тараненко Сергей:
– Долго не рассиживайся! Свои же задавят!
Косминов обернулся назад и увидел, как на место, где он только что лежал, стали спрыгивать другие солдаты. Вдруг послышался свист. Тараненко резко пригнул Игоря за голову. Меньше, чем через секунду, взорвалась граната. Мёрзлая земля неприятно посыпалась на спины бойцов. Игорь схватился за голову и зажмурился. Тут выжить нужно ещё постараться, не то, что стрелять! Как ему справиться? А главное, что делать? Боец осмотрелся и увидел, как некоторые солдаты таскают снаряды, кто-то вообще вылезает из окопа и идёт навстречу немцу. Косминов не знал куда деваться и как себя вести. Всё происходило так быстро, что он ничего не успевал даже понимать, а действовать тем более. Игорь в растерянности посмотрел на Тараненко:
– Что мне делать? – крикнул он, всё ещё держась одной рукой за голову.
Сергей оглядел новобранца с головы до ног и махнул рукой:
– Здесь отстреливайся! Из окопа никуда не выбирайся!
* * *
Сороченко Евгений перезарядил винтовку дрожащими руками:
– Вот она – жизнь фронта, – наиграно усмехнулся он. – Всё, как на учебной, всё, как на учебной!
Солдат встал и прицелился. Всё-таки, в чём-то он был неправ: настоящий бой отличается от учебного. И первое, что ты замечаешь и с чем ты не можешь смириться, это то, что вместо нарисованных на досках кривых фигур, здесь приходиться стрелять по живым людям. Сколько бы ты себя не успокаивал, что ты убиваешь не человека, а фашиста, всё равно это не помогает. Выглядит этот фашист, как человек. Внешность – это единственное, что от него осталось. Ничего больше. А вон и немец. Бежит прямо к их окопам. Не просто бежит, гранату в руке сжимает. Если не убить его – он убьёт тебя. Простое на вид правило, но такое тяжёлое для выполнения. Евгений нацелил оружие на фрица и с трудом нажал на курок. Винтовка больно отскочила назад. Пуля попала прямо в грудь врагу, не промахнулся. Противник упал на спину и забился в судорогах. Евгений удержался от соблазна сползти вниз на дно окопа и остался стоять на месте. Он выстрелил! Выстрелил! Рядом сражался Сидоров. Он больше всех из новобранцев приспособился к обстановке боя. Василий без каких-либо колебаний стрелял в немцев. На лице его не отражалось никаких волнений, только сосредоточенность. Что у него происходило на тот момент в голове – неизвестно. Видимо, смерть близкого друга в бою, и правда, сильно повлияла на солдата. А может дело совсем в другом. Кто его знает? Но глядя на своего товарища, Сороченко набирался храбрости. Нет, он не хотел возвращаться в лагерь так не повоевав. Это будет для него позором. Нужно взять себя в руки и показать, что он тоже достоин быть бойцом Красной армии. Что его не просто так определили в этот батальон. Евгений покрепче взялся за винтовку, прицелился и снова нажал на курок.
* * *
– Боже! – закрыл голову руками Зимин Владимир после того, как прогремел очередной взрыв. – Да святится имя Твоё! – опять взрыв. – Да придёт Царство Твоё! Да будет воля Твоя! – он поднялся и нацелил винтовку на группу немцев. – Как на Небе, так и на Земле! – боец стал стрелять по врагу.
Кто-то из фрицев падал замертво, кто-то раненным. Но всё же большинство успело лечь и укрыться от пуль. Тут один из немцев приподнялся и взглянул прямо на Владимира. В блестящих глазах фрица отражалась звериная ненависть и желание убить. Зимин, не думая, выстрелил два раза прямо в лицо врагу. И попал. Злобная гримаса за долю секунды превратилась в алое месиво. Кровь фонтаном полилась на снег, ноги немца задёргались, кисти рук тоже. Он лежал с прострелянной головой, с обезображенным лицом и шевелился. Он ещё двигался! Владимир весь позеленел. Желудок тоже дал о себе знать. Боец с трудом подавил рвотный рефлекс и отвёл взгляд от этого ужасного зрелища. Как же всё-таки нелегко быть бойцом, особенно новобранцем.
* * *
Деревянный потолок собирался воедино и расплывался снова. В нос ударил запах спирта и медикаментов. Где-то рядом трещали дрова в печке буржуйке. Тёплое одеяло приятно охватывало тело. Катя почувствовала, как её правую ладонь стали облизывать гладким языком. Шершавый нос упёрся в пальцы, почувствовалось горячее дыхание. Она окончательно проснулась и поняла, что находится в медпункте. Девочка медленно повернула голову. Рядом с её кроватью вертелась Пуля. Как же Катя рада была видеть своего четвероногого друга! Смотреть в эти верные, добрые глаза, а главное – видеть её живой. Девочка так за неё испугалась! За себя совсем не боялась, а вот за животное да.
– Пулечка, – тихо сказала Катя. – Ты цела? – на её глаза выступили слёзы. – Ты цела? Ты живая!
Собака, увидев, что её хозяйка, наконец, очнулась, поставила передние лапы на кровать и, положив морду на одеяло, жалобно заскулила. Было видно, что она винит себя в произошедшем и теперь просит прощения. Хотя Пуля совсем не при чём. Это фашисты пустили снаряд. Ничего нельзя было сделать. Она грустно смотрела на ребёнка снизу вверх и продолжала скулить. Её человек пострадал. Как она могла такое допустить? Собаке сейчас было гораздо хуже, чем хозяйке. Её разрывало на куски морально. Эту чувствительную сцену неожиданно прервала Алёна Маренко:
– Так, не надо тут на кровать грязными лапами! – девушка взяла Пулю за ошейник и стащила на пол. – Запачкаешь мне всё.
Животное нехотя слезло, по-прежнему не сводя глаз с хозяйки. «Бедолага», – подумала Катя. Но медсестра не обратила на жалкий взгляд собаки никакого внимания. Врачи все такие серьёзные. Тут в медицине со слабым характером и нервами делать нечего. Она села на кровать и взволнованно посмотрела на ребёнка:
– Ты как? – спросила она.
– Нормально, – слабо ответила Катя.
– Ну, ты и напугала нас, – раздался мужской голос неподалёку.
Девочка посмотрела в сторону говорящего и увидела Базарова с перевязанной грудью. Солдат, несмотря на ранение, широко улыбался и щурил глаза. Так он, и правда, был похож на китайца. Не зря бойцы его так назвали при первой встрече.
– Ой, дядь Разан, где вас так приложило? – сочувствующе произнесла девочка.
– Когда назад к окопам бежал, – ещё шире улыбнулся татарин. – Прям там и приложило. Тебе вот тоже досталось, как погляжу.
– Да, – взяла пример с Базарова та и тоже попыталась улыбнуться. Вышло криво, – Не всегда же мне должно везти.
Алёна достала перекись водорода с ватой. Катя попробовала приподняться, но вдруг почувствовала сильную головную боль. Всё вокруг в медпункте зашаталось для неё с новой силой. Стало невыносимо дальше находиться в таком положении. Девочка зажмурилась и легла назад на скрипучий матрас. Но даже с закрытыми глазами Катя чувствовала, как всё вокруг кружится и вертится. Казалось, что ей и на кровати не удержаться. Было ощущение, что она вот-вот упадёт. До этого девочка была абсолютно уверена в том, что с ней всё хорошо. Даже собиралась уже вставать помогать с ранеными, но, похоже, придётся с этим повременить. Так плохо ей не было ещё никогда в жизни. Она потянулась рукой к голове и нащупала на ней бинты.
– Не вставай! – открывала банку с перекисью медсестра, – Ты голову малость разбила.
«И это «малость»?!» – подумала про себя Катя. Голова готова была просто расколоться напополам. Но девочка тут же пристыдила себя. Ведь многим солдатам, лежащим вокруг неё, гораздо хуже. « Тоже мне, боец»– недовольно думала она.
Алёна осторожно размотала бинт и принялась потихоньку лить лекарство. При попадании перекиси, на ранах сразу же зашипела пена.
– Сильно кружится голова? – спрашивала медсестра.