Дочь вне миров
Шрифт:
— Могу ли я стать членом Орденов? — спросила я Зерита позже, глядя на свои руки и на пятна песочного цвета кожи, ползающие по двум моим пальцам.
— Конечно, — ответил он, одарив меня ослепительной улыбкой, от которой мое четырнадцатилетнее «я» растаяло. — Фрагментирована или нет, но ты все еще Вальтейн.
Хорошо. Это была вся поддержка, в которой я нуждалась.
Я погрузилась во все это с того дня. Я одержимо изучала Ордены. Я практиковала Аран шепотом по ночам, изучая их странный, раздражающий язык. За эти годы Зерит приезжал еще несколько раз, и с каждым возвращением
Он пообещал мне, что если я доберусь до Ара, он познакомит меня с Орденами. Я надеялась, что он был готов выполнить это обещание.
Дрожь пробежала по моему телу, и я посмотрела вниз и увидела, что мои руки дрожат над желтыми страницами.
Нет. Никакого сна сегодня, это точно.
Вместо этого я бодрствовала до тех пор, пока рассвет не просочился сквозь мои шторы. Я прочитала все книги, которые дал мне Зерит, от корки до корки. Я практиковала каждую аранскую фразу, которую знала, и повторяла те, которые не знала, пока они не зазвучали уверенно на моем языке. Я заполнила свой мозг планами, пока не осталось места для страха или неуверенности.
Часы. Оставались считанные часы, прежде чем все, что я знала, изменится.
Я надеялась, что они были готовы ко мне.
Я надеялась, что я была готова к ним.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Казалось бы, после всех этих лет я должна была перестать находить Эсмариса таким пугающим, я прожила с ним семь лет и, пожалуй, видела его в более, можно сказать, компрометирующих позициях, чем кто-либо другой. Тем не менее, иногда я заходила в комнату и была на мгновение ошеломлена им, потому что казалось, что весь воздух в комнате наклонился к нему.
Это был один из таких моментов.
Я смотрела на его спину, вырисовывающуюся на фоне окна его кабинета. Как и в ночь на вечеринке, он был одет в красное, хотя на этот раз его пиджак был из темно-бордовой парчи. Его руки были сцеплены перед ним, линия его плеч была совершенно широкой. И квадратной. Этот мужчина никогда не сутулился.
Он не смотрел на меня.
Я сказала себе, что мне не о чем волноваться. Это была обычная деловая сделка. Не больше, не меньше. Серел стоял за дверью, как любимый телохранитель Эсмариса, и я цеплялся за память о короткой ободряющей улыбке, которую он дал мне, когда я вошла в комнату.
Тем не менее, мои ладони были мокрыми от пота.
Скажи что-нибудь, приказала я Эсмарису.
— Одна тысяча. — Он как будто услышал меня. Он по-прежнему не оборачивался. — Это поразительно.
— Значительно больше, чем пятьдесят серебряников, которые я предложила вам в первый раз, — легко ответила я, позволяя улыбке просочиться в мой голос, но, к моему облегчению, не беспокоясь.
— В самом деле.
Эсмарис, наконец, повернулся, оглядывая меня острыми темными глазами. Эта непослушная прядь черных волос висела перед одним глазом. Это была
Я протянула свои мысли в непроизнесенные между нами слова, чувствуя его реакцию, его мысли, он всегда был труден для чтения, каменен и неуступчив, но иногда я могла уловить от него проблески, особенно когда он был доволен мной.
Сейчас ничего.
— На самом деле у меня есть тысяча две, — добавила я, — я готова дать вам больше, раз вы так много для меня сделали. — Поглаживая его эго и напоминая ему, почему я ему нравлюсь.
Никакой реакции… Боль, которую я не хотела слишком близко исследовать, пронзила меня — маленькая-маленькая часть меня, которая по какой-то причине хотела, чтобы он был впечатлен.
— Они у тебя с собой? — Он дернул подбородком в сторону сумки, которую я принесла с собой, она лежала у моих ног. Она была на удивление тяжелой. Оказалось, что тысяча золотых монет — это много металла.
— Да.
— Покажи мне.
Я сделала, как он просил, поднесла сумку к его столу и открыла ее. Как только она коснулась стола, он одним движением вывернул ее вверх дном, рассыпав монеты по столу и на пол.
Мы стояли в мучительной тишине, пока наконец не стихли эти звонкие звуки.
— Должен ли я заставить тебя считать их? — Он сказал.
— Я сделаю это, если хотите. Там все верно.
— Это значительная сумма денег. Как ты ее заработала?
Как я это заработала? Что я не сделала? Я сделала все, что должна была. Все, что я могла.
— Я делала себя ценной везде, где только можно, — сказала я.
И посмотрите, что я сделала. Даже моменты, которыми я не гордилась, стоили того, ради этого. Довольная улыбка тронула уголки моего рта.
— И что, — прошипел Эсмарис, — это значит?
Моя улыбка тут же исчезла.
Дерьмо.
— Я многому научилась у вас, — спокойно сказала я, шагая вперед, — бизнес — это просто вопрос…
— Ты развратничала за эти деньги.
Его отвращение — его ярость — раскололи воздух с такой силой, что я почувствовала себя так, будто меня ударили по лицу. Уродство этого слова, то, как он бросил его в меня, на мгновение лишило меня дара речи.
Я никогда не говорила этого даже себе, это ударило сильнее, чем я думала.
— Нет, я…
Только один раз… Я отогнала шепот, напомнив себе, что не жалею о содеянном.
— Ты и я оба знаем, что я не глупый. Вы не могли бы получить эти деньги другим путем.
— Я на это заработала. Кто бы меня ни нанимал. Танцевала, колдовала, мыла полы…
Это была правда. Я работала над этим. И только сотня из этих монет пришла за ту единственную ночь. Остальное — часы и часы пота.
— Может быть, медные. Но это? — Он так яростно усмехнулся, что я почувствовала на своей щеке капельки слюны…