Дочери Дагестана
Шрифт:
Три года прошли как один день, только вот детей не было. «Кто-то напустил на твою дочь порчу, посмотри, как она похудела, на ней лица нет. Не будет Салихат счастья с Магомедом». И так день за днем долбили Залму соседки, будто у них не было других забот. Наконец, добились того, что Залму пристала к дочери: «Собирайся к бегаулу в Аркас, надо разводиться!». Как ни противилась Салихат, мать заставила-таки ее явиться к бегаулу Раджабу и изложить суть дела.
– Не могу ослушаться родителей, – объявила она мужу.
Вернулись в Арыхкент. Дом Салихат маячил наверху, а Магомеда – в нижней части села. Как увидит он саклю любимой, кровью сердце обливается. Прекрасный образ день и ночь преследовал его. Попросил зелья у знахарки. Та посоветовала: «Ходи какое-то время на кладбище и молись. Тоску к Салихат как рукой снимет». Послушался, три месяца регулярно ходил, не помогло. Не найдя выхода, Магомед в отчаянии собрался и в одночасье покинул аул.
Тем временем житель Аркаса Халит, состоятельный человек, упросил бегаула Раджаба отправиться в Арыхкент и сказать Залму, что он желает обручиться с ее дочерью. А Раджаб, не будь дурак, отправился в Арыхкент и сам начал свататься к красавице. Его не смущало то, что у него от первой жены имелся сын, жена в положении, да и возрастом сам вдвое был старше арыхкентки. В то же время у него было одно преимущество перед всеми соперниками, которые зачастили к Али и Залму. Как-никак Раджаб исполнял должность бегаула и являлся властью в двух названных населенных пунктах. Попробуй ослушайся.
Отдали Салихат в Аркас. И она, на радость Раджабу, каждые три года дарила мужу по ребенку. Когда прошли 15 лет и набралась куча детей – трое мальчиков и две девочки, произошел такой случай. Отца Салихат Али уже не было в живых, а мать Залму тяжело болела.
– Пойду, проведаю маму, – попросилась как-то Салихат.
– Не пойдешь! – строго произнес Раджаб.
К тому времени уже действовала советская власть, и командовать парадом, как раньше, бывший до того бегаулом, Раджаб уже не мог.
– Нет, пойду, – решительно отрезала жена.
К тому времени, о котором идет речь, первый муж Салихат, Магомед, возвратился с женою Муит и пятью детьми домой и снова жил в Арыхкенте.
Салихат взяла на руки трехмесячную Патимат и ушла к матери, остальных детей ей не дали. Дошло дело до суда, который занял сторону Раджаба.
– Посмотрите, какая она молодая и красивая, – говорил он, обращаясь к судье и народным заседателям, – она найдет себе кого надо, а мне хоть детей оставьте!
Такое решение и вынесли сердобольные люди из нарсуда.
Вернулись женщины домой. Поплакали, погоревали. Они не знали, как дальше быть. Как оказалось, первая любовь не забывается. Не забыли друг друга Магомед и Салихат. Они снова соединились. Магомед оставил жену и пятерых детей. Надо же!
Не знаю, кто их понял, кто простил, а кто нет, но вот как сложилась дальше дорога людей, измученных пятнадцатилетней разлукой.
Салихат умерла после землетрясения в 1970 году. Она ехала на грузовике из Буйнакска в Махачкалу. Во время подъема на Атлыбоюнский перевал машина перевернулась, и люди погибли. Среди них нашли и нашу героиню.
Она была рослой, сильной женщиной, как и все люди ее тухума. Синие глаза, правильной формы нос, пухлые губы и длинные, в две косы черные волосы заставляли мужчин оглядываться на нее даже тогда, когда ей шел уже 70-й год – год, когда ее не стало.
Мужа ее, Магомеда, владельца овец, коров, лошадей, пчел, в колхоз не приняли. Он не сожалел. Успел продать скотину, уехал в Буйнакск, купил дом, устроился работать на кожзавод и так отличился, что его приняли в партию. А потом его «разоблачили», попросили с работы и из партии. Как он избежал ареста, один бог знает. Повезло.
Магомед вернулся в Арыхкент. А там смилостивились над ним, дали ферму. Стал он командовать полеводами. Умер он раньше жены.
Два берега на одном берегу
В юности чиркеец Айдемир Гаджиев был муталимом и проходил курс арабской школы в ауле Зубутли. Здесь-то он и влюбился. Дело в том, что в той же школе обучались и девушки. Предметом любви Айдемира стала дочь состоятельного человека.
Тогда ни свободно поговорить, ни писать записки или, скажем, назначить свидание молодые люди не могли, иначе в тот же день решилась бы их судьба.
Выход из трудного положения нашла зубутлинка. В один из дней религиозного праздника отец девушки пригласил всех муталимов к себе в гости. По этому поводу была устроена общая молитва. Айдемиру удалось пару раз обменяться взглядами с возлюбленной. Он не знал, какой сюрприз ждал его в этот день. Айдемир почувствовал, что его легкий сапог не лезет в калошу. В ней он нашел завернутый в бумагу носовой платок. Лучшего свидетельства симпатии, наверное, нельзя было бы придумать.
Айдемир помнил этот случай всю свою жизнь. Но прошли годы. Айдемир жил в Чиркее, а мечта его оставалась в Зубутли, как бы на разных берегах одной и той же реки, хотя оба аула располагались на одном левом берегу Сулака, в каких-нибудь десяти километрах друг от друга.
Айдемир Гаджиев из Чиркея
Мой герой женился на своей односельчанке, заимел четырех детей и до 1928 года работал учителем в Какаюрте. В том самом 1928 году его перевели в Чиркейскую школу. Договорившись с женой, он решил сперва сам отправиться на родину, а потом, как устроит дела, забрать и семью.
В те дни шли проливные дожди. На третий или четвертый день от скалы, что нависала над Какаюртом, оторвалась большая глыба и накрыла саклю, где жила семья учителя. На следующий день жители Чиркея предали земле жену и трех детей Айдемира.
В живых остался еще один сын, который перед трагедией жил у бабушки в Чиркее. Вся любовь отца перешла к нему. Мальчик был одаренным. На отлично окончил семилетку в Чиркее и курсы бухгалтеров в Буйнакске. В 1944 году его перевели на работу в селение Артлух, что за Салатавским хребтом. В первый же по приезде день сын Айдемира остановился у кунаков. Выйдя ночью по нужде, юноша перепутал направление, упал в пропасть и разбился насмерть.
Я хорошо знал Айдемира Гаджиева, мы дружили с ним. Рослый, слегка сутулый, он обладал многими прекрасными качествами: был добр, гостеприимен, знал четыре языка, в том числе и арабский.