Дочери Лалады. Повести о прошлом, настоящем и будущем
Шрифт:
Невзора ругала и корила себя: ох, зря она сестрицу потревожила! Ежели с той что-нибудь случится, никогда, до конца жизни не простить ей себя. И с той же отчаянной надеждой, с которой охотница-оборотень отправляла зов, она теперь молилась, чтоб сестрица его не услышала.
Но сделанного не воротишь, и однажды ночью, бродя по болоту вокруг капища, Невзора услышала, как кто-то звал её по имени. Она замерла как вкопанная, узнав серебристый звон этого голоса... Это была Ладушка! Только она, никто другой.
В несколько бешеных прыжков
– Ладушка, милая, радость моя! – бормотала та, покрывая поцелуями лицо сестрицы. – Ты пришла! Как же ты отыскала меня?!
– Сердце меня привело к тебе, – со слабой улыбкой пролепетала та.
С ней произошли изменения: теперь Ладушка носила головной убор замужней женщины, но выглядела ещё более болезненной, чем прежде. Она истаяла, как свечка, и еле теплилось в ней дыхание, которое отрывисто долетало до уст Невзоры, как будто сестра долго бежала, а не шла.
– Я теперь в Гудке живу, – сказала Ладушка. – В семье мужа... Одну меня не отпускают, я тайком ушла! Ах, Невзорушка, изболелась моя душа о тебе...
– За меня не тревожься, радость моя. Жива я и здорова, как видишь. – И Невзора, бережно прижимая сестру к себе, думала: «Да ну его к лешему, это заклятие. Лишь бы она домой дошла». А вслух сказала: – Не надо было приходить тебе, моя родная. Скажи мне, где ты живёшь, и я отнесу тебя назад.
– Нет, я должна была прийти, должна была увидеться с тобой! – Ладушка обвивала слабыми руками плечи Невзоры, тянулась к ней бледным лицом. – Знаю я, что с тобой случилось, батюшка рассказал... Много раз рвалась я в лес – искать тебя, но не пускали меня.
– И правильно делали, свет мой, – проговорила Невзора, с тревогой и болью чувствуя, что сестра еле держится на ногах и почти висит в её объятиях. – Не дойти б тебе, не по силам тебе такой путь. Как здоровье твоё?
– Всё у меня хорошо, родненькая, – ласково, чуть слышно шевельнулись губы Ладушки. – Дитятко вот даже сумела выносить и родить. Не так уж я слаба, как ты думаешь!
Грея дыханием её щёку, Невзора закрыла глаза и улыбнулась.
– Кто? Дочка или сын?
– Дочурка...
– Умница ты моя, Ладушка. Пусть у тебя и дитятка всё будет хорошо и впредь.
А Лада, уставившись на отпечаток ладони у сестры на шее широко распахнувшимися глазами, пробормотала:
– Что... что это у тебя?
Не успела Невзора ответить: потянувшись к отпечатку рукой, но так и не коснувшись его, Лада дёрнулась, словно пронзённая невидимой стрелой. Она задышала тяжело, а потом её дыхание замерло, словно перехваченное удавкой боли. Захрипев, она зашаталась и повисла в руках Невзоры.
– Лада, Ладушка! – звала та испуганно.
«Зря потревожила, зря позвала», – язвила её душу горькая вина.
– Ладушка, держись! Сейчас...
Подхватив сестрицу на руки, она помчалась с нею в теремок к волхвам. Громким криком она разбудила всех:
– Помогите! Помогите ей, исцелите её! Дайте снадобье хоть какое-нибудь!
Чур с Бетелей зажгли светильники. Рассерженный тем, что его сон прервали, Барыка спускался по лестнице.
– Чего орёшь, как резаная?
– Да помоги же ей! – вскричала Невзора.
Голова Ладушки была безжизненно запрокинута, и душа женщины-оборотня заледенела... А Барыка промолвил:
– Ей уже не поможешь.
Померк свет, точно небо обрушилось и придавило собой Невзору. Нет, это она, обезумевшая, кинулась на волхвов, чтобы разорвать их, чёрствых и бездушных, в клочья, но незримый удар Барыки опрокинул её.
– Успокойся! Не бузи! – ледяным отрезвляющим потоком обрушился на неё его голос. – Ничего уже сделать нельзя. Мёртвую не подымешь.
– Ладушка... Сердце сердца моего... Душа души моей...
Померк свет, и Невзора погрузилась в холодный мрак.
«Ты, это ты убила её!» – кричал отец, когда она принесла Ладушку домой: не зная, где дом сестрицы в городе, только к родительскому крыльцу и смогла она дойти. Осталось на ней заклятие, но Ладушка всё же свершила чудо, расширив колдовской круг на несколько вёрст. «Ох, беда, ох горюшко!» – выла мать. А братец Гюрей наградил Невзору шрамом, когда яростно тыкал в неё вилами. Но и она его когтем зацепила. Рана зажила, но глаз на той стороне с тех пор стал косить.
Пелена мрака лежала на её душе, мир утратил цвета уже давно, с тех пор как она перешла на сумеречный образ жизни, но теперь цвета умерли и в её сердце. Ей стало всё равно, в плену жить или на свободе.
Этот мертвенный сон оборвался спустя годы, когда девчонка-воровка с васильковыми глазами силой своего горячего сердца развеяла заклятие. Пробудилась Невзора, но мир без Ладушки был тёмным и холодным местом для жизни. И она зажгла в себе новую искорку света – Смолко, кровь от крови своей и плоть от плоти. Как Лелюшка заманивала девушек, так и Невзора приманила парня – человека. Ей хотелось, чтоб в её дитятке было больше людского. Чтоб и у него было человеческое сердце.
Крошечный ротик сосал её грудь, а она с усмешкой вспоминала, как какой-то мальчишка блевал с дерева на шапку стоявшему внизу мужику: так юного ротозея впечатлила гибель Барыки на капище. За все мучения отплатила волхву Невзора, сполна расквиталась, вкусив его крови.
Прячась от дождя в брошенной медвежьей берлоге, она укачивала сына и мурлыкала колыбельную. Вспоминались ей полные ужаса глаза Лебёдушки – самой юной из жертв, предназначенных ей для задабривания Маруши и спасения Гудка от морового поветрия.