Дочери Волхова
Шрифт:
– Постой! – Вольга запустил руку себе в волосы. – Северный путь… Норэг… А он, наш то есть варяг, говорил, будто ищет… того зовут Иговолд… Игволод… я плохо запомнил, чудное имя такое, но похоже на это. Про Норэг он что-то говорил, я помню…
– Иггвальд! – повторил Домагость. – Может быть, что это и он. А зачем он его ищет? Он ему не родич?
– Да нет, я так понял… Скорее, он враг ему! Так это что же получается… – сообразил Вольга. – Если наш, тамошний, враг этому, здешнему… Игволоду. Так можно, выходит, того на этого натравить?
– А как зовут вашего, тамошнего? – уточнил Вестмар.
– Зовут… – Вольга опять запустил пальцы в волосы и призадумался.
Дивляна следила за ним, затаив дыхание:
– Род…
– Какой род?
– Да нет, его так зовут – Род. Или Ход. Как-то так. Короткое имя какое-то.
– Хрод? – предположил Вестмар.
– Может, и так. Не помню точно.
– Экий ты беспамятный! – Творинег покачал головой. – Вот как важное что, так и не помнишь. Одно слово – ветер в голове.
– Да ладно тебе ворчать! – укорил его Святобор и одобрительно потрепал Вольгу по плечу. – Нам Судиславич и так помог, себя не пожалел. Отцу твоему передам, что настоящий витязь у него вырос, защитник земли своей.
Вольга опустил глаза, но по его лицу было видно, что он доволен и горд этой похвалой старейшины и Велесова волхва. А потом глянул на Дивляну – слышала ли она? И у нее радостно стукнуло сердце – казалось, ради нее Вольга так хочет отличиться, хочет, чтобы именно она услышала, как его хвалят старики. Дивляна то ликовала, то вновь принималась плакать, и при взгляде на нее вспоминался летний день, когда одновременно солнце светит и дождь идет, веет сразу и теплом, и прохладной влагой, и падающие капли вспыхивают в золотых лучах…
Ближе к утру, когда люди немного отдохнули и подкрепились, решено было выслать дружину вслед за ушедшими кораблями противника – проследить, куда они делись. Вчера наспех посланный дозор вернулся, убедившись, что викинги ушли за Велешу. В то, что отброшенный Игволод сразу уйдет в море и больше не напомнит о себе, никто не верил. Не так уж сильно они его и потрепали, и ему удалось увести в целости не менее двух третей дружины. Да и отступил-то он, скорее всего, лишь потому, что вообще не ожидал встретить в мирном вике такой решительный отпор. Ведь ему было известно, что с тех пор как отсюда были изгнаны Эйрик конунг и Льот ярл, в Альдейгье нет ни войска, ни каких-либо укреплений. А что здесь, в Воротах Серебра, можно взять немалые богатства, он знал из преданий тех же свеев, из которых вышли прежние властители Ладоги. По примеру древних конунгов Игволод надеялся на легкую победу. И теперь весьма вероятным было то, что он после отдыха опомнится и попробует взять Ладогу еще раз, уже точно зная, как его тут встретят.
Вниз по Волхову на двух лодьях отправился Доброня, взяв с собой два десятка парней и молодых мужиков. Вольга с ними не пошел, хотя поначалу намеревался. Успешное участие в первой в его жизни настоящей битве, да еще почти на глазах у Дивляны, так воодушевило плесковского княжича, что он готов был снова идти в бой, даже не переменив рубашку. Но для него нашлось другое дело.
– Вот что, сокол ясный! – сказал ему Домагость. – Коли ты говоришь, будто у вас в Плескове есть варяг, что с Игволодом не дружит, то поезжай-ка ты к нему. Вызнай поосторожнее, точно ли он ищет Игволода… Иггвальда сына Хали, из свейской земли, и зачем ищет. Если вдруг, сохрани чуры, тот ему родичем или другом окажется, – молчи, а не то нам всем конец. А если правда ворог его, то веди сюда. Но сперва возьми с него слово, что он только с врагом своим ратиться будет, а нас не тронет. Иначе и дороги не показывай. Ну, отец тебя научит, князю Судиле ума не занимать.
Вольге не слишком хотелось уезжать, когда здесь оставались две вещи, к которым он рвался всей душой: ратная слава и Дивляна. На девушку, сидевшую в углу, он бросил неуверенный
– Это сколько же он проездит! – невольно воскликнула Дивляна. – До Плескова дороги…
– Три пятерицы, не меньше того, – хмуро пояснил Вольга. – Да там пока, да назад… Через месяц обернусь. Как раз к Яриле Сильному.
– Загад не бывает богат, – предостерег Домагость.
– Да нужен ли он будет через месяц варяг-то мой? Лучше бы сам здесь остался. А то Игволод опять придет, а меня нету.
– Ладно тебе, Ярила ты наш! – хмыкнул вуй Ранята. – Уж где нам без тебя справиться! У тебя людей осталось сколько? Полтора десятка, и тех раненых половина. Нет, сокол, лучше мы без тебя пока как-нибудь сами, а ты нам настоящую подмогу приведи. Вот за то будут тебе честь и хвала.
– Да я бы… – Вольга снова посмотрел на погрустневшую Дивляну. – А кроме чести, будет мне награда какая?
– Обожди торговаться, – с понимающим видом отозвался Домагость. – Будет день, будет и награда.
Вольга улыбнулся, взъерошил волосы, подмигнул Дивляне и вышел собирать своих людей. Девушка, вспыхнув, проводила его взглядом. Она тоже поняла, о какой награде он говорил. И если все сложится так, как они мечтали, если в награду за свои подвиги Вольга получит невесту, то о них в Ладоге сложат песни и сказания, которые будут передавать потомкам еще много-много лет.
Понемногу светало. Выйдя во двор и заметив, что край неба на востоке совсем побелел, Дивляна даже удивилась: ей едва верилось, что закончился этот длинный, страшный, радостный и горестный день. Она уже сутки была на ногах, однако от возбуждения почти не замечала усталости. Хотя на берегу еще горели костры, народ почти затих: усталые ратники спали, кто на подстилках из травы и веток, кто прямо на земле, завернувшись в свиту. Дивляна прошла вдоль мыса, глянула вниз, вдоль течения Волхова. В этот предутренний час, казалось, сама земля в тревоге затаилась, прислушиваясь к малейшему звуку, ожидая, что враг снова даст о себе знать. Наверное, так же тихо было, когда прогоняли Люта Кровавого… Нет, тогда здесь все горело, кричали люди, с треском рушились горящие дома, тонули в Волхове пылающие лодьи и челноки, окрашивая темную воду в цвет пламени, словно сам Волхов, будучи ранен, истекал кровью… Дивляна родилась много лет спустя после этих событий, и никто ей не рассказывал каких-либо подробностей, но сейчас она видела это так ясно, будто все проходило прямо у нее на глазах.
Говорят, когда словене пришли сюда впервые, на берегах Ладожки жили варяги… Привел их сюда Ингвар конунг – тот самый, что, по преданию, похоронен под Дивинцом, – и жил со своим родом тридцать лет и три года. А потом пришли с юга, двигаясь по Волхову, словене под предводительством своего князя, которого звали Година. Рассказывают, что он был мудрым и искусным кузнецом и однажды схватился с самим Волховом, пришедшим к нему в облике огромного змея, чтобы поглотить чужаков, но Година закрылся в своей кузнице и схватил змея-Волхова клещами, и тот был вынужден пообещать ему, что больше не тронет… Но Година со своим родом сгинул, когда явился из-за моря конунг Ерик, и в нынешней Ладоге не было людей, которые называли бы себя его потомками.
Что же это за земля такая? Дивляна огляделась, будто ждала, что молчащие сейчас сопки, темная вода, светлеющее небо дадут ей наконец ответ. Испокон века за эту землю бьются словене и варяги, те и другие строят здесь дома, торгуют, занимаются ремеслом, растят детей… но приходит еще кто-то, кому нужна эта земля, будто пряжка, соединяющая пути на Восток с путями на Север и Запад. Через Ворота Серебра уже сто лет течет поток богатств, нередко прибивая к ладожским берегам кровавую пену.
Кто-то окликнул ее. Дивляна вздрогнула и обернулась – на нее смотрел Вольга.