Дочери Волхова
Шрифт:
Но этого он не мог сказать деве, богине-покровительнице новой для него земли. Потому что чувствовал: еще немного – и он будет думать не о том, как завоевать что-то, а о том, как сохранить самого себя и свою свободу. Она была слишком красива – ее белое лицо с ясными чертами, тонкие брови с легким надломом, серо-голубые сияющие глаза, яркие сладкие губы, огненно-золотистые волосы с легкими кудряшками надо лбом… Казалось, в них горит то самое пламя, что вело его через ночные бескрайние моря. Когда он смотрел на нее, особенно вот так, вблизи, мысли о дальних дорогах исчезали… Ее красота обещала блаженство, от которого не захочешь уходить.
Она была так близко… Одд не
Она была слишком близко, и он, едва помня себя, одной рукой поймал ее опущенную руку, а другой обвил стан девушки и склонился к ее лицу. Но уже когда его борода коснулась ее щеки, она уперлась ладонью в его грудь и отстранилась. Ее взгляд стал строгим, и он вспомнил, о чем она его спрашивала. Хотя, по большому счету, его страстный порыв сам по себе и был ответом.
– Я ищу… дорогу на край света, – шепнул Одд. – На самом дальнем севере, где море упирается в ледяную стену, я уже был. Эта дорога лежит через твою землю. Но чтобы я мог идти дальше, мне нужно твое позволение, дух-хранитель Альдейгьи. Поэтому я и хочу, чтобы ты открыла мне эту дорогу.
– Тебе придется за это заплатить, – так же тихо ответила Яромила, чувствуя, что кто-то другой говорит ее устами.
Наверное, и впрямь сама земля – разве ей нужна какая-то плата?
– Я готов. Что ты попросишь?
– Сейчас еще не время об этом говорить. Судьба не созрела…
Вокруг стояла пронзительная тишина, и от этой тишины Яромила вдруг очнулась, опомнилась, проснулась, как просыпаются от громкого звука. О чем они ведут речь? От чьего имени она говорит – и с кем?
И тут же в этой тишине Яромиле вдруг почудилось чье-то присутствие. Она оторвала глаза от лица Одда и огляделась. И вздрогнула: вокруг затухшего костра в сумерках плотной толпой стояло бесчисленное множество людей. Они застыли неподвижно, не мигая, даже не дыша. Сотни суровых лиц, мужчин и женщин, молодых и старых – большинство в нарядной одежде, с красиво расчесанными волосами и бородами, но некоторые – в рваном тряпье, с кровавыми ранами, иные – опаленные призрачным пламенем, которое и сейчас играло на их телах и волосах, не причиняя, впрочем, никакого беспокойства. Сотни сумеречных глаз, сияющих голубовато-сизым огоньком, были устремлены на них с Оддом.
У Яромилы перехватило дыхание. Не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища, она прижалась плечом к Одду, и он обнял ее, словно хотел укрыть. Она дрожала и чувствовала, что он тоже дрожит, тяжело дыша от волнения. Она сразу поняла, кто это. Они вместе искали тропу на Тот Свет – и нашли. Это были все те ее знакомые и незнакомые предки и соплеменники, кто за прошедшие века успел прожить и умереть на этой земле. Одних обрядили и проводили в мир мертвых положенным порядком, тела других даже не были найдены под углями пожарищ. И все они ждали, к чему же приведет запущенный однажды поток времени. Ждали, какую судьбу готовят их потомкам, их памяти. И Яромила откуда-то знала, что все это зависит от нее.
– Они все время были с нами, – шепнул Одд ей в ухо, прижавшись сзади лицом к ее волосам. – Ты не заметила, как тяжело шли ваши лодки, хоть и по ветру? Они несли двойной груз, потому что ваши мертвые сопровождали вас с самого начала. Скажи им что-нибудь. Скажи, что я хочу дать им мир.
– Мы дадим… вам… мир, – еле слышно, прерывающимся голосом проговорила Яромила.
– Скажи, что я прошу у них позволения пройти через вашу землю. Если они поддержат меня, если мы объединим наши силы, то я проложу им дорогу в будущее, сделаю так, что от их имени будут трепетать самые сильные из соседей. Вслед за мной придут другие вожди, более сильные, которые сделают еще больше. Наши потомки будут богатым и сильным народом, сильнейшим среди всех окрестных племен. Но сейчас они должны помочь мне. Попроси их. Меня они не слышат, я чужой им. А тебя они послушают.
– Помогите… – повторила вслед за ним Яромила. – Благословите нас…
И снова ей казалось, что эти простые слова ее устами произносит кто-то другой – и говорит о том, о чем она, Яромила дочь Милорады, еще не знает. Мелькнуло смутное чувство, будто она, как невеста рука об руку с женихом, просит у предков благословения для будущих детей… Вот только детей этих будет не двое, не семеро, не десять даже – а сотни, тысячи, десятки тысяч… Она была словно богиня Лада, общая мать родов, племен и поколений. Глазами богини она вдруг увидела будущее, грядущее рождение целого народа – и рядом с ней сидел тот, кто мог стать отцом этих новых родов и племен. Земля растаяла под ногами, ушла вниз – и Яромила крепче вцепилась в руку мужчины, чтобы не упасть с этой божественной высоты…
Несколько призраков в передних рядах величаво кивнули, словно подтверждая и одобряя. Другие за их спинами тоже закивали. Руки опустились к поясам, и Яромила заметила там рукояти ножей, древки топоров… А потом призрачная рать стала таять…
Когда Яромила очнулась, солнце уже вставало. Она лежала у потухшего костра, прямо на земле, вернее, на своем подстеленном плаще, а рядом с ней лежал Одд, обняв ее и завернувшись вместе с ней в свой плащ, не тот, тонкий и нарядный, а обычный, из толстой шерсти, теплый и надежный. Вот почему ей не было холодно. Яромила хорошо помнила события ночи, но не могла бы поручиться, что встреча с призраками ей не приснилась. Все ощущения тех коротких и при этом бесконечных мгновений теперь виделись ей издалека, казались воспоминаниями о когда-то услышанном сказании. В ней не осталось ничего от той богини, которая заглянула ей в душу и на миг наполнила собой. Она вообще не могла бы сказать, что из этого долгого вечера было на самом деле, а что приснилось, когда явь перешла в сон.
Но сейчас было обычное ранее утро. Одд, лежа у нее за спиной, крепко прижимал ее к себе. Лицом он уткнулся ей в шею под волосами, так что борода его мягко и приятно щекотала кожу, и Яромила ощущала тепло каждого его выдоха. Одд спал, но она знала, что его мужская сила вовсе не спит, и от всего этого по телу разливалось горячее, волнующее и сладкое чувство. Яромила понимала, что надо тихонько встать и уйти, пока никто не увидел, что она провела остаток ночи в объятиях варяга, но хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше.
Наконец, собравшись с силами, Яромила осторожно высвободилась из обнимающих ее рук и выползла из-под плаща. Наполовину проснувшись от ее движения, Одд перевернулся на спину. Затем, приоткрыв глаза, он вполне осмысленно глянул на Яромилу и, кажется, даже подмигнул ей. И тут же отвернулся, чтобы снова заснуть.
Крепко поджав губы, чтобы подавить улыбку, она скользнула в шатер, где сладко спала Дивляна и где ее саму напрасно всю ночь дожидалась постель из мохнатых овчин и толстого одеяла, завернулась и улеглась. Может быть, обойдется и, кроме предков, никто ничего не увидел?