Дочки-матери
Шрифт:
— Знаешь, малыш, а ты, пожалуй, даже покрепче, чем я думал.
Это тоже было очень много в такой момент. Я была ему ужасно благодарна. Он до сих пор мой ближайший товарищ.
Мы думали, что у меня есть неделя, чтоб освоиться с новым кораблем и попрактиковаться в поединках, хотя бы на тренажере. Но человек предполагает, а Вечная Мать располагает.
На следующий день я продала грузовик какому-то человеку с лицом в мелких желтых пятнышках. У меня уже был кое-какой опыт торговых сделок, поэтому удачно продала, даже дороже, чем рассчитывала. Тут самое главное — когда тебе объясняют неприличными словами, что товар никуда не годится, ответить такими же неприличными словами, что товар на самом деле очень хорош, а покупатель ничего не понимает. И при этом не улыбаться. Самое принципиальное — не улыбаться, даже если очень хочется. А то покупатель подумает, что ты его держишь за полного идиота, и обидится.
Так вот, я, конечно, продала грузовик, взяла за него боеприпасами, едой и медикаментами, и только самую малость — золотом, на всякий случай. И вернулась домой, а Котик мне и говорит:
— Луис, нас зовут в штаб. Стая летит на дело.
— Э-э, — говорю, — с какого перепугу?
Котик пожал плечами и отвечает:
— Чамли чего-то там накопал и теперь торопится. Мне тоже не очень это нравится, но нас с тобой никто спрашивать не будет. И если мы отмажемся, то потом ничем не отмоемся.
У меня ноги стали ватные от ужаса. Я поняла, что времени чему-то учиться у меня уже нет совсем, и что остается уповать только на небеса, в смысле — не на Простор, а на тех, кто обитает в метафизических небесах — на Праматерь, например.
Котик взял меня за руку и говорит:
— Не психуй, прорвемся как-нибудь.
Мы пришли в штаб. Там было тихо, светло, никто не пил ядовитые смеси и не было женщин. Весь народ собрался у большого плазменного экрана, а на экран была выведена карта системы, которой я никогда раньше не видела. А сидели так — с одной стороны Козерог, Рыжий, Фэнси и мы с Котиком, а с другой — Бриллиант, Гад и Череп, и стояло развернутое кресло для Чамли. Но красавчика в змеиной коже тоже не было, и я поняла, что он — не новый пилот Чамли, а так, его приятель, с которым они веселятся в свободное время.
А Чамли пришел вместе с тем, со стальными шипами в крыльях носа. И они пришли не в обнимку, так что я догадалась, что этот мужчина, уж наверное, просто пилот, а не что-нибудь другое. Чамли тронул экран, так что ожила картинка, и говорит:
— Вощем, мне птичка на ушко шепнула, что хитшане со своей базы на Надежде-15 будут груз вывозить.
Гад говорит:
— Сырье какое-нибудь? Радиоактивное дерьмо небось?
А Чамли говорит:
— Точно, сырье. Но не то, чтоб очень радиоактивное. Берчатий.
Все оживились. Штука дорогая и редкая, идет на всякие сверхпрочные и сверхтугоплавкие сплавы. Здесь, в мире, где оружие — вещь близкая к самой важной на свете, он должен бы вообще на «ура» продаваться.
Рыжий говорит:
— О, круто. И скажи, что его везут на старом грузовике, вроде Луисова.
А Чамли:
— На трех. Не таких увечных, но все же. Патруль Хитши их провожает до зоны «прыжка», а дальше никому и не нужно.
Наши тоже так делали. В гиперпространстве кораблю ничего извне не грозит — если только что-нибудь не заклинит и ты не вывалишься в физический космос. В пункте отправления проводят, в пункте назначения встретят. Дешево и сердито.
Бриллиант говорит:
— А конвойных много будет?
А Чамли:
— Стандарт на Хитше — трое на грузовик.
Козерог говорит:
— Нефигово. Их девять, плюс грузовики — а нас восемь. То есть, мы, конечно, крутые, но они-то там тоже не только что вылупились — им же платят за что-то. К тому же у них рядом база, они, если что, подкрепление свистнут.
Чамли посмотрел на него, сморщился и говорит:
— Не свистнут. Столько там и есть, вряд ли больше. Не та там база, чтоб флот держать. А из дома не успеют, если не будем спать на ходу. И к тому же я думаю, что бой будет попроще, чем вы тут навоображали. Мы можем отвлечь патруль. А потом внезапно атаковать.
Фэнси говорит:
— Как это — «отвлечь», нах? Вызвать и показать черепаху?
Чамли усмехнулся и объяснил:
— Все просто, как высморкаться. Один из стаи выходит в физический космос, когда они еще в зоне тяготения, и сходу разворачивается в атаку. Пара-тройка патрульных сразу ломанется крутить ему руки — а мы выходим через минуту-полторы. Главное — хорошо рассчитать «прыжок» — и всего делов.
Козерог говорит:
— Ну да, ну да. Иначе мы легко можем потерять двоих-троих, но это если не повезет. А так — одного, но с гарантией. Круто.
Гад говорит:
— А кто этот счастливчик, Чамли? Забавно, как это ты выбирать собрался. Лично мне, видишь ли, в ад для пилотов торопиться нет резона, мне пока и в этом мире интересно. На свои шансы ловить буду, но вот так под ракеты соваться…
И я вижу, что с ним все согласны. А Чамли усмехается и говорит:
— Тут думать нечего. У нас новый боец, так что я собираюсь проверить, чего он стоит. Луис их отвлечет, тем более что пилот у него — вполне еще ничего. И это будет вроде боевого крещения. А там посмотрим.
Все молчат и у всех лица совершенно потрясенные, только Череп нервно хохотнул. Козерог говорит в тишине:
— Ты бы, знаешь, счеты-то не сводил так откровенно.
А Чамли говорит:
— Я тут никого не держу. Боится — пусть валит отсюда к едрене фене.
Рыжий говорит:
— Здорово — он сваливает, а вся Мейна за неделю по твоим каналам узнает, что он свалил перед делом, потому что струсил за свою шкуру. Без подробностей, конечно. И куда, хотел бы я знать, он сваливает?
Чамли дергает лицом и говорит:
— Не мои проблемы. Или пусть докажет, что ему можно верить, или пусть хиляет отсюда. Я за него поручиться не могу — первый раз его вижу. Ты, Козерог, его где-то подобрал — но что ты о нем знаешь-то, собственно?
Козерог только плечами пожал. И взглянул на меня безнадежно.
Чамли говорит:
— Ну и все.
И у меня как-то само сорвалось:
— Чамли, я полечу. О чем речь. Только мне нужна хорошая лоция.
И на меня все посмотрели с любопытством и уважением. А Котик развалился в кресле и улыбался. Мы сделали такой вид, будто для нас это — самое обычное дело. Потому что, как говорится в одном древнем романе, нас точно убьют там, но нас еще вернее убьют, если мы туда не пойдем. И мы с Котиком, совершенно не сговариваясь, решили не терять лица.