Договорняк
Шрифт:
– Дай мне промыть глаза. Ты же знаешь меня!
– Как оказалось не слишком хорошо, чтобы доверять. Поэтому мне хочется узнать тебя получше.
Я незаметно достал из кармана сотовый телефон, включил диктофон и задал наивный вопрос:
– За что ты хотел убить меня?
– С чего ты взял? Я хотел просто поговорить с тобой.
– И поэтому не поленился изготовить это незатейливое смертельное оружие.
Я угрожающе помахал куском арматуры перед его лицом.
– Я нашёл его по пути к твоему
– Эту сказку ты будешь рассказывать в полиции. Ключи от моей квартиры ты тоже нашёл? Кого ты хочешь ввести в заблуждение: судью, следователя или меня? Похоже, ты ещё не осознал пикантность ситуации, в которой оказался. Ведь я ещё не решил, что с тобой делать. Что ты предпочитаешь - вывалиться случайно из окна или погибнуть в очередном для нашего клуба ДТП? А может поступить проще - вывезти тебя к реке и сделать отличный подарок голодным рыбкам?
– Ты не сделаешь это! Тебя совесть замучит!
Голос моего собеседника был лишён уверенности и говорил мне, что он, хотя бы частично, поверил мне. А почему бы и нет? В моём голосе было достаточно холода, и он прекрасно понимал, что я догадался обо всём. Пробитая голова Мирославы подтверждала самые смелые предположения. Наши отношения с Максимовичем были сложными, но не заметить взаимную симпатию было невозможно. А о моих отношениях с Мирославой не знал только ленивый. При сложившихся обстоятельствах рассчитывать на мою жалость не приходилось.
– Я попробую договориться со своей совестью. Думаю, она пойдёт мне навстречу.
– Меня будут искать. А ты будешь первым подозреваемым в моём исчезновении.
– Это почему же? Кто меня свяжет с твоим исчезновением? Ты же не написал признание в полицию?
– Мой заказчик догадается. И, я уверен, сообщит в полицию. Хотя бы анонимно.
– И тем самым выдаст себя? Не будь так наивен.
– Он захочет от тебя избавиться. И если ему не удалось это сделать с моей помощью, то он сделает это с помощью полиции.
– Так назови мне имя своего заказчика. Пока ещё жив... В качестве свидетеля ты мне интересен. А в любом другом я не испытываю к тебе ничего хорошего. Если ты смог убить двух хороших людей, то и я смогу казнить одного мерзавца. Тебе стоит поторопиться с выбором.
– Я не убивал Серебровского. Никто не убивал его. Это был несчастный случай. И я к нему не имею никакого отношения.
– Кто в это поверит после убийства Максимовича?
– Ты же прекрасно знаешь, что это был несчастный случай!
– Знаю, но никому не скажу. А откуда об этом знаешь ты?
– Мне сказала об этом вдова. Там был очевидец.
– И ты знаешь кто?
– Нет, но его знает Татьяна Александровна.
– Она может и не сказать об этом следователю.
– Скажет. Она умеет прислушиваться к веским аргументам.
Его убежденность говорила мне о том, что у него есть компромат на неё.
– Зачем ты заставил Бояринова забить гол в свои ворота?
– Я его не заставлял. Просто попросил.
– Пригрозив перепродать его долг. Зачем?
– Это бизнес. Меня тоже попросили серьёзные люди.
– А команда?
– А что команда? В высшую лигу нам не выйти, а в первой нам вполне комфортно.
Наши юные звёзды скоро перейдут в престижные клубы. Вы с Медведевым найдёте других. И все в команде окажутся в плюсе.
– Даже Бояринов?
– Он сам виноват! Разбить такую дорогую машину! Зачем надо было так гнать? Мог бы и уступить. Если в марках машин не разбирается, то хотя бы "крутой" госномер мог бы и разглядеть.
– А в каком плюсе наш капитан?
– А что капитан? Да нам всем лучше зарабатывать деньги в первой лиге. Выйди мы в высшую, и две трети из нас выставят за ворота.
– Так ты выходит наш благодетель? Что ж ты тогда хозяина-то убил?
– Это не моя инициатива! Меня заставили!
Голос его сорвался. Все реакции его тела говорили о том, что он не обманывает. И я был склонен ему поверить.
– У тебя всё равно был выбор.
– Какой? Оказаться у разбитого корыта? Ты думаешь, Максимович тихо отпустил бы меня? Я удивляюсь до сих пор, как Золотов жив остался. Борис Романович был же больным фанатом футбола! Он же столько своих денег в него вбухал!
Сказано это было с большим чувством. Похоже, он знал, о чём говорил.
– И ты столкнул его в кювет.
– А что мне оставалось делать? Или он в кювете или я...
Он замолчал. Мне показалось надолго. И вдруг заговорил с надеждой в голосе.
– Слушай, дело ведь закрыто. Зачем его ворошить. Максимовича уже не вернуть. От его смерти все выиграли. Жена и дочь получат наследство. Ты и капитан у руля команды. Молодежь получила свободу перехода в серьёзные клубы.
Убеждать он умел. Даже голос от волнения сорвался. Трудно было ему не поверить. Вот только друзьями я не торгую.
– Ну, это пусть суд решает. Максимович вот-вот вычислил бы тебя, и ты решил от него избавиться.
Мой собеседник как-то сразу обмяк, но слабо возразил:
– Да не он меня вычислил. Если бы не длинный язык Бояринова, то никто и никогда бы и не вычислил.
Он в это свято верил. А я верил в то, что сколько верёвочке не виться, конец всё равно будет.
– А Мирославу за что?
В моём собеседнике вновь проснулась энергия.
– Это чистая случайность. Я никак не ожидал её обнаружить в квартире. А она вдруг решила ударить меня табуреткой. И если бы не моя реакция, то ударила бы. Я её инстинктивно оттолкнул, и она ударилась о косяк железной двери. Спроси её, Мирослава подтвердит мои слова!