Договорняк
Шрифт:
– Вы ведь в прошлом детектив и даже служили в силовых структурах?
– Да. Но это осталось в далеком прошлом.
– Однако про вашего брата нередко говорят, что бывших детективов не бывает.
– Я не совсем вас понимаю...
– У меня возникли определенные сомнения, и я бы хотела, чтобы вы их разрешили.
– Может быть, вы перейдёте прямо к сути вопроса.
– Мне бы хотелось, чтобы вы проверили обстоятельства гибели моего мужа.
– Но ведь, официально признано, что это было ДТП. Что же там тогда проверять?
– Согласитесь, странно, что сначала Серебровский погиб в ДТП, а затем мой муж? Я понимаю, что это требует и времени,
– В нашей жизни и не такие странные совпадения случаются.
– Я слышала, что вы проводите своё частное расследование. Вам могут потребоваться деньги. Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.
Слышала... От кого? У нас нет общих знакомых. Разве что Мирослава. Но она никогда бы не стала рассказывать кому-либо о моих делах. Это не в её правилах. И уж тем более Татьяне Александровне.
– По просьбе вашего покойного мужа я проводил одно маленькое расследование, но Бориса Романовича уже нет, да и расследование закончено.
– Оно было посвящено первому ДТП?
Дались ей ДТП. Во мне родилось раздражение. С чего такой интерес?
– Нет, у вас не совсем точные сведения. Оно было посвящено моему избиению.
Я не стал ей сообщать, что при этом присутствовала её падчерица. Я ведь не был обязан знакомить её с подробностями, заказчиком расследования была не она. Я был с ней честен, а доведение информации не в полном объёме нельзя назвать ложью.
– Зная вашу целеустремлённость, вы, конечно же, нашли их.
Мягко стелет. Для чего именно я ей потребовался?
– Что вы с ними сделали?
– Ничего. Жизнь сама их наказала.
– Вы простили людей, избивших вас?
Сам вопрос, и тем более тон, с которым он был задан, говорили мне о том, что сама Татьяна Александровна так бы ни за что не поступила. Лишь на какое-то короткое мгновенье её глаза блеснули, но для меня этого было достаточно, чтобы понять, что её обидчики получили бы по максимуму.
– И Борис Романович, и я посчитали наказание достаточным.
– Хорошо. Это ваше право.
Она задумалась ненадолго. Я уже подумал, что наш разговор закончен. Но я ошибся.
– А вам самому не приходило в голову, что ДТП могло быть подстроено?
Ей-то с чего такая мысль пришла в голову?
– У вас есть основания не верить официальному заключению?
– Что бы вы мне не говорили, но это очень странно, когда два руководителя из одного футбольного клуба гибнут в аналогичных авариях. Мне казалось, что Борис Романович был добр к вам, и вы... в память о нём... могли бы сделать всё максимально возможное для проверки обстоятельств его гибели...
Это уже была неприкрытая попытка спекуляции на наших хороших отношениях. Я не мог понять конечную цель предпринимаемых хозяйкой усилий. К тому же мне стал неприятен и наш разговор, и сама хозяйка.
– Официально признано, что это обычное ДТП и дело прекращено за отсутствием события преступления. Я не отрицаю, ваше предположение имеет право на жизнь, но пока оно голословно. Для его подтверждения вам придётся обнаружить необходимые факты и собрать вещественные доказательства. Невозможно без вёсел плыть против течения...
Максимович ничего не ответила мне, поджала губы, и я понял, что наш разговор завершён.
* * *
От регулярного продолжительного сидения перед монитором у меня периодически слезились глаза. Я был вынужден с грустью признать, что и то, и другое стало системой. Сначала я искал предателя на футбольном поле, потом начал искать на полотне проезжей части. Правда, в последнем случае всё было значительно проще. Проколотые колеса были суровой реальностью, тешить себя возможностью ошибки не приходилось. К тому же и запись была небольшого временного интервала. Чтобы сильно не заморачиваться, я взял листок бумаги и стал записывать на него номера всех проезжавших мимо автомашин. Очень скоро я пришёл к выводу, что в моём городе даже на маленьких улочках интенсивное движение. Когда я заметил на экране собственную машину, то понял, что лопухнулся. Двадцать минут напряженного просмотра не имели никакого смысла. Вот что происходит, когда отключаются мозги. Я педантично просмотрел остаток записи до конца и только один номер оказался мне знаком. Но он не вызвал во мне ничего кроме недоумения. Этому человеку я ничего плохого не делал. Только однажды перешёл дорогу, но это было так давно. Мимо камеры он проехал только один раз, и его появление могло быть чистой случайностью. Но тогда становилось настоящей загадкой кто же проколол мои колеса? Совершенно посторонний человек не мог проколоть все четыре колеса. Между нами должна быть какая-то связь. И я вернулся к кандидатуре своего одноклубника. Предположим, что он следил за мной. Но если сделать это допущение, то как же я не заметил слежку за собой одноклубника. Было, правда, одно извиняющее меня обстоятельство. Между нами была солидная дистанция и нас разделяли три автомашины. Только это и служило оправданием моего промаха. Если это был он, то он, очевидно, просмотрел немало шпионских фильмов и усвоил некоторые правила слежки. На месте преступления я его не застал, никакого мотива в его действиях я не видел. Я был вынужден свои подозрения загнать далеко вглубь себя. Для очистки совести я просмотрел повторно всю запись от начала до конца, но ничего интересного больше не обнаружил. Но ощущение, что это сделал кто-то из моей команды не прошло.
Когда перед вечерним занятием я рассказал эту историю Медведеву, то услышал лаконичное: "Прибить паршивца!" Альтернативы он не видел. И мне вспомнилось шекспировское "Бить или не бить?" Вот только кого? Умышленное повреждение чужого имущества - это уголовно наказуемое деяние. Я отдавал себе отчёт, что на данный момент для каких-либо обвинений недостаточно информации. Фамилию одноклубника я называть не стал, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить её в тайне. Медведев считал, что у меня имеется подозреваемый. Он извергал ругательства, но я остался непреклонен.
Мы договорились, что вернёмся к этому случаю, когда сможем обнаружить новую информацию. Даже если допустить, что это сделал мой одноклубник, зафиксированный видеокамерой, необходимо было понять, что вызвало такую реакцию. Что могло подтолкнуть к активным действиям? Наше общение, если это можно назвать общением, носило чисто формальный характер. В этих условиях он не мог получить от меня никакой информации. Значит, получил её от кого-то другого. От кого? Скорее всего, от тех с кем он общался. Осталось только понять, кто из его круга мог обладать детонирующей информацией.
Когда я столкнулся с Бояриновым, мне пришло в голову, что обладаю небольшим рычагом воздействия на него. Грех не воспользоваться предоставленной им же самим возможностью развязать его язык и получить информацию. Чтобы никто не помешал нам, я отвёл его в сторону.
– Я видел тебя в одном уютном кафе с Татьяной Александровной. Что у тебя с ней?
Это был удар ниже пояса, но Павел справился с ним.
– Ты обознался.
– К твоему несчастью я был не один и этот номер у тебя не пройдёт