Доисторическая история
Шрифт:
Чуть отодвинув закрывающую вход шкуру, Оуи наблюдала за дочерью Тхена.
– Нгао готова, – кивнула она через пару минут.
В хижину скользнула Эяо. Сдерживая дыхание, чтобы самой не надышаться дымом, она подошла к одурманенной девушке.
– Нгао, – Эяо потянула ее за руку в сторону от костра. – Пусть дочь Тхена снимет одежду и ляжет.
Глядя на Эяо расширившимися зрачками, Нгао попыталась снять юбку. Дочь Сиума помогла ей раздеться и подвела к постели. Нгао легла на спину, глядя в потолок пустым взглядом.
В хижину вошли Оуи и Миа. Снова что-то читая нараспев, Оуи высыпала в костер вторую порцию порошка. Новая волна сладкого дыма расплылась по хижине. Глубоко дыша, Нгао почувствовала, как слипаются глаза. Ее неудержимо клонило в сон.
Миа опустилась на пол в ногах Нгао, крепко держа ее щиколотки. Подошедшая Оуи склонилась над распростертой на постели сиху. Ничего этого Нгао уже не видела.
Нуо не находил себе места, беспокойно ходя мимо своей хижины из стороны в сторону. Олан сидел на камне у входа. Из хижины Олана доносилось пение Оуи, и больше ничего не было слышно.
– Пусть Нуо успокоится, – проговорил сын Нома. – Нуо не переживал, когда обряд проходила Эяо.
– Карамы с рождения готовят детей к обряду, – ответил сын Сиума. – Нгао сиху и ничего не знает об обрядах карамов. Дочь Тхена испугана. Надо было подождать, когда Нгао привыкнет и перестанет бояться.
– Нгао не может жить с карамами, пока не пройдет обряд. Сладкий дым не даст Нгао испугаться. Дочь Тхена уснет и ничего не почувствует.
Из хижины вышли Миа и Эяо. Нуо и Олан подождали, пока выйдет Оуи, и подошли к ним.
– Как Нгао? – встревожено спросил сын Сиума.
– Пусть Нуо не переживает, – ответила Оуи. – Дочь Тхена здорова и сможет родить много детей. Нгао будет спать до утра. Три дня мужчины не должны подходить к хижине. Эяо позаботится о дочери Тхена.
– Олана выселили на улицу, – буркнул Олан.
– Сын Нома назвал Нгао сестрой, – пожала плечами Оуи.
Нуо и Олан вернулись в хижину Нуо. Оуи и Эяо ушли в хижину вождя, Миа вернулась к мужу. Оуи переоделась в специально приготовленную для такого случая шкуру и отправилась на плот закончить обряд.
Проснулась Нгао только на следующий день. Пытаясь сообразить, где она и что случилось, дочь Тхена обвела хижину пустым взглядом. Все плыло перед глазами. Отяжелевшую голову невозможно было оторвать от постели.
Нгао медленно перевернулась на бок и, почувствовав легкую боль, вспомнила о проведенном обряде. Действительно ничего страшного не произошло. По крайней мере, она почти ничего не помнила.
В хижину заглянула Эяо. Увидев, что Нгао проснулась, она вошла.
– Как Нгао? – подходя к ней, спросила дочь Сиума.
– Как после болезни, – ответила та. – Голова тяжелая, слабость.
Эяо помогла ей сесть и подала стоявший в изголовье небольшой выточенный из дерева сосуд с темной жидкостью.
– Пусть Нгао выпьет. Нгао нехорошо после сладкого дыма.
– Что это? – попробовав горьковатую жидкость, спросила дочь Тхена.
– Отвар трав.
Нгао медленно выпила все, что было в сосуде. В голове стало проясняться, захотелось есть. В животе засосало от голода.
– Нгао голодна? – поняла Эяо.
– Да, – кивнула та, возвращая сосуд.
– Эяо принесет поесть.
Она быстро вышла из хижины.
Нгао попыталась встать и только теперь заметила, что на ней ничего нет. Она огляделась, ища одежду. Ее шкуру все же куда-то унесли, но рядом на столбе висела юбка, в которой Нгао ходила вчера.
Пошатываясь, дочь Тхена встала, медленно надела юбку и снова в изнеможении села на постель. Кружилась голова, и дрожали ноги, но все равно было уже лучше.
Вернувшаяся Эяо принесла на большом листе жареное мясо и лепешки.
– Уже полдень, – сказала дочь Сиума. – Эяо поест вместе с Нгао.
Она положила лист с едой на постель рядом с дочерью Тхена.
– Полдень? – удивилась Нгао. – Нгао долго спала. Где Нуо и Олан?
– Нуо и Олан ушли на охоту. Три дня дочь Тхена не должна выходить из хижины, и ни один мужчина не должен видеть Нгао.
9. Свирепый Оур
Нуо и Олан поели на рассвете и сразу ушли на охоту. Раннее утро давало единственный шанс найти леопарда, пока он не залег отдыхать. Леопард охотился ночью, а днем отлеживался где-нибудь на дереве, и тогда найти его было довольно трудно. Пятнистая черно-желтая шкура прекрасно сливалась с листвой.
Охотники сразу отправились к поселению обезьян. Вездесущие Кичи обычно знали, где залег хищник, и далеко обходили это место. Карамы традиционно угостили вожака стаи. Едва Нуо издал звук, которым обезьяны обозначали леопарда, как они страшно переполошились.
Из их возгласов охотники поняли, что ночью Оур убил одну из обезьян, на рассвете ушел на водопой, там и залег на дереве. Пообещав обезьянам расправиться с обидчиком, они направились к реке.
– Олан не должен помогать Нуо, – проговорил сын Сиума. – Нуо не помогал Олану победить Ирра.
– Олан не будет помогать Нуо, – согласился сын Нома.
Они шли, внимательно оглядывая деревья, но все равно не увидели леопарда. Нуо успел лишь услышать какое-то движение и тихое ворчание. Резко обернувшись, он увидел прыгнувшего с дерева зверя.
Сын Сиума держал копье в левой руке и успел лишь направить его на Оура, а правой схватить нож. Леопард наткнулся на копье животом. Удар был настолько сильным, что выбил древко из руки охотника. В следующую секунду зверь налетел на человека.