Шрифт:
Глава первая
Время убивать, и время врачевать
Грязная деревянная дверь. Черные неровные пятна снизу, — дверь явно поджигали. Остатки темно-коричневой краски и отсутствующий номер квартиры, под которым цвет краски более светлый. Дверной ручки нет. Задумчиво осмотрев препятствие, я, подцепив ножом за край, понимаю, что дверь не закрыта. Медленно открываю, и вижу, что замок выломан. Однажды и навсегда.
Я вхожу в квартиру. Темнота и запах. Смесь перегара, сигаретного дыма, разлагающихся
Мужик храпит, а женщина, словно что-то почувствовав, вздрагивает всем телом. И просыпается. Я тихо смещаюсь к стене и замираю, прижавшись спиной к твердой поверхности. Женщина встает с дивана и с закрытыми глазами идет в сторону туалета. Она шатается, и по пути натыкается на косяк. Чертыхнувшись, она проходит через гостиную и, вписавшись в следующий поворот, попадает в туалетную комнату.
Я иду за ней, и, остановившись перед совмещенным санузлом, терпеливо жду. Слушаю звуки, доносящиеся из туалета.
Я спокоен и сосредоточен.
Когда женщина выходит из туалета, глаза у неё открыты. И она видит меня.
— Ты кто? — тихо спрашивает она. В голосе нет ни страха, ни удивления. Она просто видит силуэт человека и задает закономерный вопрос. Она настолько уверена в своей безопасности, что, даже при сломанном замке и не закрывающейся двери, ни на секунду не ощущает страха.
И это то, что мне надо.
Страх заставляет жертву совершать хаотичные поступки.
Адреналин изменяет визуальные картины в сознании.
Я наношу удар. Лезвие ножа легко входит в надключичную ямку слева, и она почти мгновенно умирает. Подхватив тело, чтобы грохот падения никого не разбудил, я мягко опускаю её на пол. Проверив пульс, — чего только в жизни не бывает, — и, убедившись, что она мертва, я извлекаю нож из раны и иду в спальню. Обтерев рукоять ножа, и осторожно вложив оружие в правую руку мужика, я спокойно возвращаюсь к телу убитой мной женщины.
Это моё первое убийство после долгого перерыва.
Я созерцаю тело и понимаю, что жертвоприношение удалось. Осталось сделать небольшое дело. И я уйду.
Никаких лишних ритуалов не надо. Всё в прошлом, — органы мне не нужны. Кроме одного.
Присев рядом с телом, я ловким движением указательного пальца выворачиваю глазное яблоко слева. Достаточно всего одного, нет никакой необходимости извлекать правое, потому что женщина видела только левым глазом. После травмы в детстве она потеряла зрение на один глаз, и теперь вся информация о прошедшей жизни находилась слева. Мертвый правый глаз я оставляю на месте.
Аккуратно упаковав глазное яблоко в контейнер с раствором, я встаю и иду к входной двери. Справа от меня кладовка, и перед ней я ненадолго останавливаюсь. Прикоснувшись правой рукой к двери, я замираю.
Слушая тишину, я чувствую, что за дверью кто-то есть.
И я знаю, кто там.
Улыбнувшись, я представляю себе, как маленький человек замер за дверью кладовой, вслушиваясь в тишину.
С ужасом и надеждой.
С осознанием и уверенностью.
Надеюсь, что в жизни этого маленького человека сегодня произошло важное событие.
Покинув квартиру, я выхожу в подъезд. Посмотрев на темные глазки соседних дверей, я понимаю, что у меня всё получилось.
Это первая жертва после долгого перерыва, и, как бы ни был уверен в себе, я все равно волновался, как всё сложится.
Получилось как нельзя лучше.
На улице тепло. Весна в разгаре. Большая часть снега растаяла, — где коммунальные службы сгребли горы снега, там он и остался, громоздясь грязными кучами. Я иду, осторожно обходя лужи, в которых отражается круглый диск луны.
У меня приподнятое настроение.
Даже нет, можно не так сказать, — я очень рад. И я доволен тем, что у меня всё получилось. Я только что сделал первый в этом году шаг к Богине. Надеюсь, Она оценит это, и вернется ко мне.
Я так устал от Её отсутствия.
Я иду быстрым шагом. За оставшиеся до рассвета два часа мне надо пройти через весь город. Утром на работу. Ходьба для меня в радость. Быстрый шаг по чистому асфальту одной из центральных улиц. Отсутствие людей и теней, очень редкие автомобили, едущие на большой скорости. И полная луна сверху.
В этом есть некая мистика.
Полнолуние и жертвоприношение.
Первая жертва, принесенная при полной луне, как идеальный признак будущей удачи. Я почему-то уверен, что сегодняшний день — двадцать первое апреля — станет переломным не только для меня, но и для города, по которому я сейчас иду.
Я, наконец-то, выхожу из тени, и становлюсь самим собой.
Город, так долго живущий в спокойном состоянии, наконец-то, проснется от зимней спячки.
Тени, замерев от ужаса, будут со страхом смотреть во тьму ночи.
И это хорошо, особенно для человеческого стада. Оно слишком долго медленно брело по пустынной местности, и утратило чувство коллективного страха, когда общественный разум готов пожертвовать несколькими особями ради выживания основного состава.
Обычный парень из современного поколения. Русые волосы. Карие глаза через стекла очков смотрят прямо и уверенно. Прямой нос и тонкие губы. Маленькая родинка у левого угла рта. Единственное отличие от худосочных очкариков, живущих рядом с компьютером в том, что он дружит с физкультурой. Посмотрев на корешок амбулаторной карты — Семен Александров, тысяча девятьсот девяносто первый год рождения, студент политехнического университета, — я спрашиваю:
— На что жалуетесь?
— Горло болит, температура повышается, особенно к вечеру, слабость во всем теле, — отвечает он, глядя мне в глаза.