Доктор Ахтин. Жертвоприношения
Шрифт:
Капитан Ильюшенков, конечно, не Вилентьев, но тоже способен помешать их счастью. Если он нашел место, где жил Ахтин, то вполне возможно он разовьет бурную активность и снова станет следить за ней.
Мария Давидовна подошла к окну и, чуть отогнув занавеску, выглянула.
Во дворе никого не было. Конечно, вечерние сумерки могут скрывать человека, да и не будет он сидеть прямо под окном.
Да, надо позвонить.
Мария Давидовна взяла телефон и нашла в списке контактов Ахтина. Она посмотрела на номер и поняла, что не звонила по нему с тех пор,
— Спасибо, — зачем-то сказала она в ответ. И сама рассмеялась тому, что сделала.
Поставив телефон на зарядку, Мария Давидовна продолжила собирать вещи. Она делала дело и думала о том, что Ахтин не позволит капитану взять его. Он значительно умнее и хитрее его. Да и ей надо быть умнее. Завтра рано утром она должна вызвать такси и уехать в санаторий, не дожидаясь Ахтина. Тот, кто следит за ней, поедет следом и не сможет увидеть Ахтина.
Осталось только как-то сообщить Ахтину, что она его любит и ждет.
Закрыв замки на сумке, Мария Давидовна взвесила её на руке. Хорошо, не тяжело.
Затем она села на диван и стала думать. Она не сможет спрятать сообщение, поэтому она должна сделать так, чтобы его понял только Ахтин. Это сделать сложно, но возможно. Они оба знают то, что не знает Ильюшенков. И этим надо воспользоваться.
Она улыбнулась и принялась за дело. Нашла черный фломастер и вышла на лестничную площадку. Посмотрела на стену, покрашенную в зеленый цвет, и подумала, что должно получиться хорошо.
Гроза продолжается. Раскаты грома помогают мне, скрывая шум. Я неторопливо и тщательно заделываю отверстие в стене. Все жертвоприношения совершены, все слова сказаны, прогулки по Тростниковым Полям закончены, — я возвращаю Богине уединение. Надеюсь, что уже навсегда. Кирпич к кирпичу на цементный раствор. Там, где целый кирпич не входит, я ищу подходящий обломок и аккуратно вставляю, постепенно закрывая отверстие.
Тень покинет человека, имя сотрется из памяти, птица взлетит к горизонту, тело сгниет в земле.
«Ах» для неба, труп для земли.
Но это актуально только для теней. Богине уготовано совсем другое будущее.
Работа успокаивает меня. Я спокойно работаю руками и думаю. Я не хочу верить, что Мария просто и незатейливо сдала меня. Она не сделала этого два года назад, и, мне кажется, не сделала сейчас. Скорее всего, случайное совпадение. В конце концов, могли обнаружить труп Семена Александрова или Антона Кораблева. Следователь мог поинтересоваться, что делали и чем жили жертвы и обнаружить, что они были на приеме у терапевта в поликлинике. Собственно, рано или поздно это бы произошло. Я жил под своим именем, и везение когда-нибудь заканчивается. Фортуна всегда была на моей стороне, но иногда и она может отвернуться.
Последние два кирпича и всё.
Эта часть моей жизни осталась за стеной, толщиной в один кирпич.
Я размешиваю раствор в тазике и начинаю старательно штукатурить, закрывая дефект в стене. Потом, когда штукатурка высохнет, я нанесу побелку, навсегда спрятав место успокоения Богини.
Я мою руки. На сегодня всё.
Сев за стол, я беру карандаш и начинаю рисовать. Так мне проще понять, что делать. Образ Марии стоит у меня перед глазами, — быстрыми движениями руки я переношу его на лист бумаги. Она смотрит на меня уверенно и спокойно, и я верю этим глазам.
— Она очень хороший психотерапевт, и способна обмануть любого пациента, — говорит Богиня. Она стоит у окна и смотрит на меня.
— Я — не пациент, — отвечаю я на её выпад.
— Но она ведь этого не знает. Она полагает, что ты больной человек, шизофреник, что тебе нужна помощь специалиста. Она готова протянуть тебе руку помощи, а ты думаешь, что это проявления любви. Вопрос лишь в том, готов ли ты принять эту помощь или ты ждешь от этой женщины больше, чем лечебные мероприятия для твоего сознания? Тебе нужна любовь или помощь специалиста?
— У меня здоровое сознание и я ничего от неё не жду, — говорю я со злостью в голосе. И сам удивляюсь этому. Почему я злюсь на Богиню? Может, потому что она права?
— А мне кажется, что она обманывает тебя, — словно не замечая мою злость, говорит Богиня, — она искусно играет свою роль, заманивая тебя в омут.
Я молчу. Мне не хочется отвечать. Мне вообще не хочется говорить на эту тему с Богиней. Я даже хочу напомнить, что только что положены кирпичи, закрывшие склеп. И внезапно я понимаю, что впервые за несколько лет мне не нравится присутствие Богини. Рука, готовая нанести следующий штрих на бумагу, застыла.
Неужели всё так просто.
Я так легко готов предать ту, для которой жил последние годы. Ту, которая взяла меня за руку и вывела к свету далеких фонарей. Заложив кирпичами отверстие, я словно отрезал эту часть жизни, похоронив её навсегда в созданном мною склепе.
— Что, я права, — улыбается Богиня, — её чары действуют. Ты погрузился в омут с головой и забыл всё, что было.
— Нет, — говорю я.
Стиснув зубы, я продолжаю рисовать. Только теперь я рисую Богиню. Она сейчас в Березовой Роще, и легкими штрихами я создаю на листе бумаги ровные березовые стволы. Между ними она, — на лице нет улыбки, в глазах разочарование и боль, тонкие пальцы рук прижимают стройное тело к березе.
Я пытаюсь вернуть всё назад.
Я хочу снова стать тем, кто идет своим путем.
Я верю, что «кА» Богини пребывает со мной все эти долгие безумные годы. Её тело пребывает в сохранности в месте, которое я лично создал, и которое только что вернул в первозданное состояние.
Её имя хранится в моей памяти.
Тень живет в каждом движении моих рисунков.
Её лик я вижу всегда, куда бы ни упал мой взгляд.
Но — её образ потускнел, язык не может четко произнести имя, линии на бумаге не всегда получаются четкими.