Доктор Бирч и его молодые друзья
Шрифт:
Какъ она перемняется, когда къ ней подойдетъ кто нибудь другой! Я не высокомренъ… нтъ!.. но я думаю, что кое-гд производилъ не непріятное впечатлніе. Впрочемъ, объ этомъ умолчимъ. Мн пріятно видть ее, потому что она всегда въ веселомъ расположеніи духа, потому что она всегда ласкова, и всегда скромна, всегда привержена въ этимъ мальчишкамъ, потому что нкоторые изъ нихъ сиротки…. Она хороша собою, или, по крайней мр, кажется мн такою, а это будетъ все тоже.
Она добра ко всмъ, однакожь надо сказать, что всего больше обнаруживаетъ доброты къ дтямъ. Она приноситъ имъ сладкихъ пирожковъ отъ стола и лакомитъ ихъ вареньемъ Зои; она сберегаетъ для нихъ по нскольку шиллинговъ изъ своего небольшого жалованья и любитъ разсказывать имъ по цлому часу разныя исторіи. Она знаетъ одну очень грустную повстъ о маленькомъ мальчик, который давно ужь умеръ; любимцы ея никогда не соскучатся слушать о немъ, и миссъ Раби показывала одному
IV
Прекрасныя братья
Мелодрама въ нсколькихъ сценахъ.
Докторъ, Мистеръ Типперъ, дядя мастровъ Боксалей, Боксаль старшій, Боксаль младшій, Браунъ, Джонксъ, Смитъ, Робинсонъ, Тиффинъ Minimus.
Броунъ. Тузи старшаго Боксаля.
Джонксъ. За уши меньшого Боксаля!
Робинсонъ. Тузи хорошенько старшаго Боксаля!
Смитъ. Теперь мы докажемъ дружбу меньшому Боксалю.
(Вбгаетъ Тиффинъ Minimus.)
Тиффинъ Minimus. Господа Боксали! васъ спрашиваютъ
Докторъ (мистеру Типперу). Вс мои воспитанники любятъ ихъ, сэръ; ваши племянники составляютъ честь моего заведенія. Они прилежныя, скромныя, благородныя дти. Войдемте — они здсь, въ классной комнат.
(Входятъ Докторъ и мистеръ Типперъ.)
Большая картина.
V
Бдный малый
Да позволено будетъ намъ, людямъ столь необыкновенно умнымъ и ученымъ, низойти до любви и жалости къ бднымъ существамъ, неодареннымъ нашими изумительными способностями. Я всегда былъ снисходателенъ къ слабымъ ученикамъ; во время моего ученическаго періода были въ числ самыхъ любимыхъ товарищей моихъ глубокіе неучи, но потомъ, выйдя въ жизнь, они вовсе не были людьми самыми тупоумными; напротивъ, много молодыхъ людей, умвшихъ написать латинскій гекзаметръ длиною въ полъ-аршина и безъ ошибки проспрягать греческій глаголъ, не возвысились впослдствіи ни на вершокъ надъ пустыми фанфаронами, и не прибавилось у нихъ ни одной капли мозгу противъ того, какъ было до бороды.
Какъ тяжело быть послднимъ ученикомъ, большимъ, неуклюжимъ, четырнадцати-лтнимъ малымъ, и видть себя позади шести-лтняго крошки, у котораго еще и выговоръ не образовался.
Въ такомъ положеніи былъ у Бирча мистеръ Гэльксръ. Онъ — самое честное, доброе, дятельное, смлое созданіе. Онъ многое сдлаетъ вамъ лучше всякаго другого мальчика. Онъ взлзетъ вамъ на дерево, онъ мастеръ перепрыгивать черезъ рвы, играть въ криккетъ, ныраеть и плаваетъ онъ въ совершенств; за столомъ онъ уберетъ вдвое больше противъ иной дамы (какъ это очень хорошо знаетъ миссъ Бирчъ); онъ обладаетъ прекрасною способностью вырзывать ножикомъ изъ дерева фигурки; онъ длаетъ и раскрашиваетъ маленькіе колясочки; онъ вамъ разберетъ часы по частямъ и сложитъ ихъ опять. Онъ ко всему способенъ и не уметъ только учить уроковъ; тутъ только онъ сидитъ самымъ несчастнымъ существомъ въ конц класса. Когда крошечныя малютки поступятъ въ школу изъ класса миссъ Раби (правда, она лучшая въ мір наставница), они тотчасъ обгоняютъ бднаго Гэлькера. Его бы отдали также подъ ея команду, но онъ очень великъ. Иногда мн казалось, что эта отчаянная тупость есть только хитрость бднаго плутишки, и что онъ добивается именно того, чтобъ его перевели въ классъ миссъ Раби: еслибъ она согласилась учить меня, я самъ готовъ бы былъ надть дтскій передникъ и маленькую курточку, но нтъ! эта природная неспособность къ латинской граматик.
Еслибъ только вы видли, что у него за граматика! Листы и обертка вс выщипаны и обтрепаны. Многихъ страницъ недостаетъ совсмъ: Гэлькеръ вырвалъ ихъ локтями, сидя и работая изо всхъ силъ надъ непонятною для него книгою; онъ истрепалъ ее и размочилъ горькими слезами. Но посмотрите, какъ онъ стираетъ съ листковъ ладонью эти слезы, какъ онъ принимается за урокъ снова и снова — и все-таки не въ силахъ одолть его……….
Между нами будь сказано, докторъ порядочно трудился надъ Гэлькеромъ, но мальчикъ былъ такъ безчувственъ, какъ будто принялъ хлороформа. Наконецъ Бирчъ усталъ его наказывать и предоставилъ его итти своей дорогою. Когда Принсъ спрашиваетъ уроки, онъ не можетъ воздержаться отъ смха и обращается къ мастеру Гэлькеру саркастическимъ тономъ: «Мастеръ Гэлькеръ, простите мою смлость, если я освдомлюсь, помогли ли вамъ ваши блистательныя способности постигнуть различіе между тми словами, которыя грамматики называютъ существительными, и тми, которыя они называютъ прилагательными именами? Если нтъ, то, можетъ быть, мастеръ Фердинандъ Тиммипсъ объяснитъ вамъ это различіе». И Теммипсъ пищитъ надъ ухомъ Гэлькера.
Я бы совтовалъ Принсу оставить свои подсмиванья надъ бднымъ малымъ. Онъ единственный сынъ
VI
Два слова о миссъ Бирчъ
«Джентльмены, и особенно младшіе и самые слабые здоровьемъ воспитанники, будутъ пользоваться постояннымъ присмотромъ и нжною заботливостью миссъ Зои Бирчъ, сестры содержателя, которая поставитъ себ пріятнйшимъ долгомъ замнять для нихъ (сколько это возможно) отсутствіе материнской дружбы.» Уставъ Родвель-Роджисской школы.
Статья прекрасная въ циркуляр доктора, и миссъ Зоя Бирчъ (прелестная двадцати-пяти-лтняя березовая [2] распуколка, съ носомъ краснымъ и лицомъ кислымъ какъ дикое яблоко) представлена чуднымъ созданіемъ. Но я желалъ бы знать, кто согласился бы назвать миссъ Зою своей матерью?
Въ дом было только два существа, которыхъ она не пугала: миссъ Флора и я…. нтъ! я тоже боялся Зои, несмотря на то, что мн извстны были о ней разныя исторіи; ню все остальное трепетало передъ нею, отъ доктора до бднаго Франциска, слуги, которому часто доставалось отъ нея.
2
Birch — береза.
Докторъ былъ величественный и по наружности строгій человкъ, но въ душ онъ былъ слабъ и добродушенъ; онъ любилъ болтовню и бутылку съ портвейномъ. Я, впрочемъ, сошелся съ нимъ гораздо лучше, нежели мистеръ Принсъ, который немного унижалъ его и считалъ его литературныя произведенія безстыднйшимъ шарлатанствомъ. Часто въ солнечные послобденные часы докторъ, бывало, говоритъ мн: «Мистеръ Т., не выпить ли намъ, сэръ, еще по стакану этого винца за жолтою печатью? вы, кажется, такъ его любите» (а самъ онъ любилъ его еще больше), и мы дйствительно выпивали еще по стакану, если только не появлялась между нами эта старая Зоя и не совала мн подъ носъ своего жалкаго, жиденькаго кофе. Она вчно ворчитъ, бранится, толкается, кричитъ на горничныхъ, нападаетъ на миссъ Раби, мучитъ маленькихъ воспитанниковъ и бранится съ большими. Она знаетъ, сколько състъ въ одинъ разъ каждый мальчикъ, она подчуетъ жирнымъ кушаньемъ тхъ, которымъ оно вредно, и предлагаетъ недожаренную говядину тому, кто ея не любитъ. Лучшее для нея время то, когда она утромъ является въ спальню маленькихъ воспитанниковъ, съ чашкою англійской соли и ломтикомъ хлба. Фи! отъ одного воспоминанія меня пронимаетъ дрожь. Я видлъ только разъ, какъ она давала это лекарство маленькому Бильсу, и ея непріятное присутствіе сдлалось для меня еще противне.
Если же мальчикъ заболетъ серьезно, то, вы думаете, она просидитъ у его постели хоть одну ночь? Какъ бы не такъ! Когда былъ боленъ маленькій Чарлей Дависонъ (тотъ самый, котораго мягкій локонъ хранитъ у себя миссъ Раби) — полковникъ, отецъ его, былъ на ту пору въ Индіи — не другой кто, какъ Анна Раби ходила за нимъ; она сидла надъ нимъ, когда онъ лежалъ въ бреду; она никогда не оставляла его, пока онъ былъ живъ, и сама закрыла ого глазки, которые никогда уже не будутъ блестть, никогда не подернутся слезою. Да, Анна была его сидлкою, Анна оплакала его, а миссъ Бирчъ написала письмо о его смерти и получила золотую цпочку съ медальономъ, которую полковникъ прислалъ ей знакъ своей благодарности. И отчего умеръ Франкъ Дависонъ? отъ вчнаго преслдованія миссъ Зои. Я увренъ, что еслибъ онъ ухалъ въ Индію, чтобы вступитъ въ тотъ полкъ, которымъ командовалъ его храбрый отецъ, то ужь не присылалось бы оттуда больше каждый годъ шалей и подарковъ доктору и миссъ Бирчь и, что если она мечтала, что полковникъ когда нибудь воротится въ Англію и женится на ней (за ея нжность къ его осиротвшему ребенку, какъ онъ выражался всегда въ своихъ письмахъ), то посл этого она должна была бы разстаться съ такой мечтою. Но вс эти событія произошли очень недавно — только семь лтъ назадъ — и я слышалъ о нихъ только кой-что отъ миссъ Раби, которая была тогда еще двочкою и только что пріхала въ Росвель-Реджисъ. Она никогда не можетъ говоритъ безъ душевнаго волненія объ этомъ рдкомъ мальчик. Его смерть сдлала глубокое впечатлніе на ея нжное сердце.
Да, миссъ Бирчъ выжила изъ заведенія въ теченіе одиннадцати лтъ девятнадцать учителей и въ томъ числ половину учителей французскаго языка — я думаю съ горя отъ разлуки со своимъ любимцемъ, мистеромъ Гринчемъ, съ его золотыми часами и проч.: но это только догадка, заимствованная мною изъ насмшекъ миссъ Флоры; во время одной ссоры за чаемъ.
Впрочемъ, у меня есть въ запас еще одна узда на миссъ Бирчъ. Когда она дойдетъ до особенной дерзости въ обращеніи къ миссъ Раби, мн только стоитъ ввернуть въ разговоръ малиновое варенье, и крикунья тотчасъ сдерживаетъ свой языкъ. Она меня понимаетъ; мн нтъ надобности говорить больше.