Доктор-хулиган
Шрифт:
— Звучит неплохо. — Она упаковывает их, и я протягиваю ей десятидолларовую купюру. — Вы видели кольцо, что он подарил своей невесте?
Видела. Я без зазрения совести прочитала почти все статьи об Элли Монтегю. Выбирая между ними двумя, я скорее больше влюблена в нее, хотя и уважаю премьер-министра и рада, что голосовала за него, хоть у него и не было большого опыта.
Но его девушка — теперь его невеста — просто поразительная. Аспирантка университета Оттавы, и кажется такой приземленной
Кроме того, у нее отношения с мужчиной, наделенным властью, хотя совершенно ясно, что это для нее не на первом месте, потому что она по уши влюблена. И, несмотря на мой пресыщенный цинизм после развода, в душе я романтик.
Я должна верить в настоящую любовь — потому что ушла от брака, который на самом деле был построен всего лишь на хорошей дружбе, превратившейся в итоге, не в очень хорошую. Если истинной любви не существует, это был чертовски рискованный звоночек.
Но я предпочла бы остаться одна, чем соглашаться на что-то «достаточно хорошее». Соглашаться на милое и безопасное.
Потому что ни разу после отъезда из Торонто, где я оставила бывшего мужа, я не чувствовала себя такой одинокой, как в нашем браке.
Я никогда больше не захочу пройти через подобное. Настоящая любовь или ничего — вот мой новый девиз. А пока немного веселья не помешает, потому что я не собираюсь хранить целибат. В поиске подходящего парня я большая поклонница теории «пробуй, пробуй еще».
И мне не удалось попробовать еще, так как Макс… ну, стал проблемой. Но не той, что будет решаться сегодня.
По крайней мере, у меня есть кексы.
— Ему с ней повезло, — говорю, наконец. Я действительно не хочу сплетничать об отношениях премьер-министра.
— Думаю, это ей повезло. — Пекарь смеется, и в этот момент за мной встает покупатель, давая повод двинуться дальше.
Последняя вещь в моем списке покупок — курица, поэтому я направляюсь в конец ряда. У мясника в кузове фургона переносной холодильник, так что он стоит на открытом месте, вдали от палаточных рядов. Остановившись, говорю ему заказ.
Я оглядываюсь на стадион. Выходит еще один парень. Здоровяк, симпатичный, но не Макс. Может, он уже ушел, если вообще был здесь.
Стараюсь не испытывать разочарование от этой мысли.
В нашу последнюю встречу я наорала на него и вышвырнула из кабинета. Я провела несколько серьезных границ и придерживалась их, даже когда он на меня давил.
Надеяться на встречу с ним — неразумно. Глупо.
И все же, когда дверь снова распахивается, и я вижу знакомую, высокую, широкоплечую фигуру, двигающуюся уверенной походкой, которая значит для меня гораздо больше, чем следовало бы… сердце подскакивает.
Да. Глупо. И все же я стою и смотрю на него, надеясь, что он почувствует мой взгляд.
Затем
Он поворачивается и останавливается. Они разговаривают. Меня проносит по всем поворотам эмоциональных американских горок, после чего я торможу на гениальной идее спрятаться. Поэтому беру продукты и бегу обратно в палаточные ряды.
Конечно, я удаляюсь от своей машины, и уже дважды сделала круг. Остановившись, покупаю немного меда, просто чтобы продавцы не подумали, что я сошла с ума, а затем решаю обойти весь комплекс и вернуться к своей машине.
Тут я и сталкиваюсь с Максом — у прилавка с медом.
Он стоит в нескольких футах от меня.
Я продолжаю идти, потому что ноги не слушаются мозговых импульсов, и когда, наконец, останавливаюсь, между нашими телами всего несколько дюймов. Моя сумка с продуктами врезается в его хоккейную сумку, и он отступает.
— Ох, — говорю я, как идиотка.
— Вайолет. — Его лицо напрягается. Он окидывает меня взглядом с головы до ног, потом оглядывается.
«Что ты здесь делаешь?», — прозвучало бы лицемерно, когда я уже знаю, что он играл в хоккей с премьер-министром. А признать это означало бы, что я его заметила и убежала в противоположном направлении. Поэтому я молчу, тупо глядя на него. Это может понизить его оценку меня как адвоката, но все равно кажется самым безопасным вариантом действий.
— Ходила за покупками? — спрашивает он, проявляя вежливость, но его голос напряжен и отрывист.
Я киваю.
— Я тебя здесь раньше не встречал. — Он указывает в сторону стадиона. — Мы уже пару недель играем здесь каждую субботу.
— В хоккей? — Конечно, в хоккей. Это стадион, сейчас октябрь. И у него на плече здоровенная сумка.
А поскольку Макс страшно умен, он действует мне на нервы. Я вижу момент, когда он понимает, что я не контролирую ситуацию. Ожидаю, что он будет напирать, надавит на болезненную точку и заставит меня извиваться, но он этого не делает.
От этого я испытываю еще большую неуверенность, чем, если бы он поступил иначе.
— Да. В хоккей. — Он откашливается. — Мне тоже нравится этот рынок.
— Обычно, первым делом я прихожу сюда, — уточняю я без необходимости. — Здесь лучший выбор.
Он кивает.
— Я как раз собирался за кексами.
С яблоками и грецким орехом закончились. И я снова сдерживаюсь, чтобы не высказать эту мысль вслух, хотя это требует немалых усилий. Желание рассказать ему — самый странный порыв.
— Ты уходишь?
Я колеблюсь.
— Да.
Он поднимает бровь, и в животе разливается тепло.