Доктор-хулиган
Шрифт:
Она называет его мне, и я вбиваю его в телефон рядом с ее рабочим номером. Я не настаиваю, чтобы она сказала мне свой сотовый.
Детские шажки.
*****
В принципе, Вайолет живет в хорошем районе, не так уж далеко от официальной резиденции Гэвина.
И все же, когда она подъезжает к дерьмовому дому без лифта, напоминающему мне университет, я испытываю толчок тревоги, прежде чем могу его подавить.
Она не моя, чтобы ее защищать. Она едва ли даже моя, чтобы накормить
Но когда я проскальзываю на парковочное место позади ее машины и выскакиваю, быстро шагая к ней, чтобы она не попыталась забрать сумку с покупками до того, как я к ней доберусь, то уже составляю список вещей, которые хочу проверить.
Входная дверь вполне сносная. Она стеклянная, что мне не нравится, но есть кодовый замок, и она автоматически закрывается за нами.
Лестница в приличном состоянии, хотя перила выглядят шаткими.
— Ты проверяешь мой дом? — спрашивает она, когда я останавливаюсь на полпути к центральной лестнице возле детектора дыма.
— Конечно, нет. — Я нажимаю тестовую кнопку, и она чирикает. Хорошо.
— Очень странно.
— Очень странно, что ты живешь как студентка колледжа.
— Я всего два года как закончила университет, и мне нужно вернуть изрядную сумму студенческих кредитов. А чего ты ожидал?
Я не отвечаю. Знаю, я сноб. Обычно я скрываю это лучше, чем сейчас. Но когда я в последний раз был в доме любовницы?
Наверное, в университете. И хотя после окончания университета я продолжил медицинскую подготовку, технически, я не жил так… никогда.
На первом курсе университета я жил в общежитии, потому что мой психолог считал, что это будет хорошим переходом к нормальной жизни.
Оказывается, все было не так просто.
Хотя, в итоге я познакомился с Гэвином. Но после первого года я вернулся в свой дом в Саутленде, огромный, сверхсекретный современный особняк, купленный мной в шестнадцать лет, когда я злился на весь мир и отчаянно пытался от него спрятаться. На третьем курсе я заскучал по Гэвину, поэтому, когда он съехал из кампуса и, в конце концов, убедил меня, что меня не узнают, мы вместе стали снимать квартиру с двумя спальнями в здании, мало чем отличающемся от этого.
Конечно, у меня всегда был свой дом, куда я мог бы вернуться, если бы мне это было нужно. Чтобы позаниматься, побыть одному или… поиграть.
До последнего года обучения на бакалавриате я вел себя осторожно, чтобы не раскрыть лучшему другу свою истинную сущность, а после осознал, что он тоже может принять участие в кинк-сцене.
К тому времени я уже стал опытным участником престижного ванкуверского круга по интересам.
Востребованный доминант в двадцать два года.
Тогда-то я и понял, что разумнее ограничить круг тех, с кем сплю, сделав это с помощью формального финансового соглашения.
С тех пор были не только девушки по вызову. Лишь в девяноста процентах
Суровое напоминание, в котором я нуждаюсь, когда преодолеваю последнюю половину лестничного пролета дома Вайолет. Она живет на верхнем этаже. Похоже, на каждом по четыре квартиры.
— Ты знакома со своими соседями?
Она бросает на меня невинный взгляд.
— Нет, но они большие, крепкие, татуированные и ездят на мотоциклах. Носят с собой обрезы…
Я поднимаю бровь, и она останавливается.
— Да, я их знаю, — говорит она тихо. Она указывает на ближайшую дверь. — Это квартира Мэтью. Он полицейский. — Ее следующие слова предваряются секундным колебанием. — И он гей. Но вполне может тебя избить. И он это сделает. Так что имей в виду.
— Бойся, но не ревнуй. Понял. Это тот парень, с которым ты разговаривала по телефону в больнице?
— Да.
— И в своем кабинете?
Она замолкает, вставляя ключ в замок.
— А сам не хочешь сказать, кому звонил в тот вечер, когда уходил от меня?
Я киваю. Нам нужно перестать играть друг с другом.
— Другу. Он тоже полицейский. Но никогда тебя не побьет.
В этот момент между нами что-то возникает, но исчезает прежде, чем я успеваю ухватиться за это. Она толкает дверь, проходя внутрь, и я следую за ней. Она указывает в сторону светлой, чистой кухни, и я ставлю продукты на стол.
Все это время внутри меня нарастает странное напряжение. Тот момент у двери… Не знаю, что это было.
И мне не нравится пребывать в неведении. От этого я могу переступить черту.
А Вайолет не заслуживает этого от меня. Черт, ей и так уже приходится многое расхлебывать по моей вине. Может, мне стоит начать с извинений.
Я смотрю, как она убирает еду, оставляя хлеб на столе. Сумку она складывает и оставляет в специально отведенном месте на отдельной полке. Когда она начинает наводить порядок на столе, я приближаюсь и останавливаюсь в футе от нее, отвлекая от работы.
Дождавшись, когда она посмотрит на меня, начинаю:
— Я хочу поговорить, и хочу, чтобы ты послушала.
Она отводит взгляд.
— Это никогда не было моей сильной стороной.
— Помнится, твое умение слушать было на высшем уровне.
— В ту ночь все было по-другому. Тогда я была не совсем той, кем являюсь изо дня в день, и у нас такие сложные…
— Тише, котёнок.
Она широко распахивает глаза, но плотно стискивает губы. От ее уступчивости все внутри меня сжимается от удовольствия. Котёнок. Да, мы воспользуемся этим снова.
— Я понимаю, что причинил тебе боль, и…
Она открывает рот, чтобы возразить, но я поднимаю руку, прижимая подушечку пальца к ее приоткрытым губам. От этого прикосновения по руке разливается жар.