Доктор Самты Клаус

Дымовская Алла

Остаюсь, надеюсь не надолго, всегда ваш, преданный

Оксфорд Кембриевич Пфуй, несчастный мясник и соглядатай!»

О том, почему сверхсекретное донесение расстроило ПД, о беременных женщинах, о копеечках, и кое еще о чем другом.

Пожизненный Диктатор Лэм Бенсон тяжко вздохнул над полученным письмом. Не подумайте, вовсе не оттого, что новости были очень плохие — к очень плохим новостям он давным-давно привык. А вздыхал ПД оттого, что забодался третий час кряду переводить нижнепольский диалект на нормальный англо-американский язык.

Над очень плохими новостями, как и над новостями средней криминальной

тяжести, Лэм обычно не вздыхал, а думал. Как бы поскорее из плохих новостей сделать хорошие? И нельзя ли эту пыльную работку переложить на чью-нибудь другую голову? На первый вопрос Лэм обычно скоро находил ответ, он вообще был человек находчивый. А вот на второй вопрос ПД ответа не смог найти за неполные двадцать лет своего диктаторства. Потому как, на острове полные дураки были в дефиците.

За время своего пребывания в должности Лэм Бенсон уже дважды удостаивался чести принимать на острове непрошенных гостей. И поэтому довольно хорошо представлял себе, насколько нынче скверно обстоят дела, и что ожидать в будущем. Сначала, как водится, пришельцы изгадят все вокруг себя. Потом заберутся в джунгли и загадят их тоже. Потом добредут до поселка, увидят, как все счастливо здесь живут, и начнут ныть, что хотят остаться и вообще пришли поселиться навеки. Потом, после получения решительного отказа, от самозванцев последуют противоправные действия. Потом справедливое возмездие со стороны ПД. Потом самые умные уберутся восвояси, а те, что поглупее таки достанут Лэма своим нытьем, получат в поселке домишки и нехилое пособие по добровольной безработице.

Первой заблудшей компанией на его памяти были гигиенисты-стоматологи, следовавшие в отпуск на Суматру ловить бабочек и потерявшиеся в тумане. Этих спровадить вышло довольно легко, когда спустя год и четыре месяца до них дошло, что бабочек на острове нет, и не предвидится, и вообще это не Суматра, и даже не Индийский океан. Осталась только одна пара геев-молодоженов, которой, в общем, выходило все равно, куда плыть, да они и стоматологами не были. Просто сели не на тот корабль.

Затем явилась первая половина конгресса по охране австралийских аборигенов от больших серых кенгуру, потому как аборигены были занесены в Красную Книгу, а серые кенгуру к несчастью нет. Вторая половина конгресса отказалась от банкета на прогулочном катере, так как включала в себя ревностных почитателей секты Адвентистов Седьмого Дня. Это их и спасло от свидания с весьма агрессивно настроенным Пожизненным Диктатором Лэмом Бенсоном.

Еще бы ему не быть тогда агрессивно настроенным! Проклятая первая половина конгресса, сплошь состоявшая как раз из австралийских аборигенов, решив, что местные джунгли — это именно то, что им надо, натворила порядочно безобразий. Из поселкового стада пропало несколько коров новозеландской породы. У радиста Жукова сперли с крыши запасную антенну. Элитная стая попугаев «ара» теперь стыдливо порхала по острову с выщипанными хвостами, а павлин Стасик сдох от инфаркта, когда аборигены попробовали его рисовать с натуры. Все бы ничего, но наглое присвоение его, Лэма Бенсона, личного надувного матраса с изображением Дональда Дака и пчелы Майи, случайно позабытого на пляже, о! Это было чересчур. Короче говоря, в одну прекрасную ночь аборигенов коварно напоили коксовым молоком с клофелином, да и продали оптом проходившему мимо работорговому судну, везшему монгольских гастарбайтеров в Мексику. Это, само собой, помимо тех, кто все-таки достал ПД своим нытьем и, дав честное-пречестное слово не воровать без него, получил от Лэма домишки и пособия.

Поэтому, чего ждать в третий раз, Пожизненный Диктатор, пусть и весьма приблизительно, мог наперед предсказать. А, судя по секретному донесению О.К. Пфуя, самым разумным было бы ждать самого плохого.

Особенно смутило Лэма упоминание о свалившейся вместе с самолетом беременной женщине. Вообще любое упоминание о беременных женщинах приводило ПД в содрогание. Потому как, беременные женщины были сущим проклятием острова.

Уже

никто не помнит, по какой причине, но люди на вверенном его попечению островном пространстве плодились почище, чем кролики. Лэм тоннами закупал в Большом Мире противозачаточные средства, вплоть до заклинаний бурятских шаманов, гарантировавших стопроцентный успех, но делу это никак не помогало. Население упорно и бестолково продолжало размножаться. Из далекого солнечного штата Аляска как-то Лэм выписал, вызволил, выкрал доктора Пегги Бряк, тамошнего специалиста-кроликовода. Дабы остановить, наконец, демографический произвол. Путем околонаучного исследования и незаконного эксперимента. Но вот как раз кролики никакого потомства не давали вовсе, что тоже представляло на острове неразрешимую проблему. Чтобы выяснить причину демографического взрыва, нужно ставить опыты на кроликах, а чтобы ставить опыты на кроликах, нужно их иметь. Получался замкнутый круг. Оба верных телохранителя ПД, так сказать, его правая и левая рука — Нестареющий Дик и Невменяемый Том, — в один голос утверждали: во всем виноват четвертый энергоблок, который никак не хочет утопиться.

Не желая возводить на четвертый энергоблок напраслину, все же бедняга верно служит четыреста лет без передыху, Лэм пропускал обвинения мимо ушей прямиком горохом об стену. Пока же обходился полумерами. Поскольку остров был вулканический, и уж никак не резиновый, а ко всему еще очень капризный нравом, то и нести на себе он предпочитал весьма ограниченное количество жителей. Поэтому ПД поневоле приходилось содержать в разнообразных странах, там и сям, где правительство не слишком ворчало, целую сеть сиротских приютов. Конечно, влетало в копеечку, да еще в какую! Тем более что женщины на острове обожали ходить беременными, но совсем не имели ни малейшего намерения воспитывать своих чад самолично. Лэм только и успевал платить из своего кармана копеечки.

По правде говоря, копеечек, а равно и любой другой валюты, у ПД было навалом. Еще бы, ведь ему и никому другому принадлежал контрольный пакет фирмы «Макрохард», заполонившей весь мировой рынок программным обеспечением «Пустая дыра». А Гилл Бейтс, официальный владелец компании-миллиардера, был всего-навсего строго засекреченным подставным лицом. И если бы узнал, что львиная часть доходов от «Пустой дыры» идет в пользу бедных, то есть приютских сироток, то застрелился бы с досады. Гилл Бейтс не любил детей.

«Зато на нашем острове никто и никогда не болеет СПИДом!», — в который раз напрасно утешал себя Лэм Бенсон, припоминая его единственное лечебное достоинство. Да и с чего бы кому-то болеть СПИДом на острове, отрезанном от всего остального мира! Но об этом ПД старался не заморачиваться, иначе на душе становилось скверно, а рука сама собой тянулась к бутылке «Арарат ***». Гадость страшная, зато очень эффективно выводит из уныния, как и из человеческого состояния вообще. Жаль, что надолго.

В дверь секретной подсобки-вагончика, где Лэм обычно расшифровывал донесения, переданные барабанным кодом, внезапно постучали:

— Это ты, папочка? — прозвучал из-за фанерной, утепленной стекловатой двери, нежный и юный голос. Если исключить тот факт, что вопрос задавался входящим находящемуся внутри, в нем более не было ничего необычного.

— Я, деточка, я, — Лэм Бенсон второй раз за день тяжко вздохнул.

— А что тебе надо? — опять не вполне логично вопросил нежный голосок, пока неизвестно кому принадлежащий. (Неизвестно читателю, а отнюдь не Лэму Бенсону. Ему-то к несчастью это было известно слишком хорошо).

Лэм, решившись в третий раз тяжко вздохнуть, передумал — нервы дороже — и произнес:

— Мне надо, чтобы ты открыла дверь и вошла внутрь. Согласись: разговаривать через утепленную стекловату не слишком удобно.

— А если разговаривать громко? — полюбопытствовал нежный голос все еще из-за двери.

— Громко тоже неудобно. Потому что соседи могут оглохнуть, а ты охрипнуть, — довод был бредовый, но ПД знал: в этом клиническом случае именно так и надо общаться.