Доктор Сергеев
Шрифт:
Лена поблагодарила хозяйку за гостеприимство, торопливо оделась и вышла на улицу посмотреть машину.
Скоро она уже неслась по хорошему зимнику. А еще через несколько часов она прибыла в штаб, где должна была встретиться с отцом.
Но отца в штабе не оказалось.
Накануне, как раз в день отъезда Лены из дому, он срочно выехал на передовую, и возвращение его ожидалось не ранее, чем через два-три дня.
Лена была ошеломлена и взволнована так, словно совершенно точно уговорилась с отцом о сроке
Лену устроили в попутную штабную машину, отправляющуюся через час-другой. После полудня, несколько успокоенная, счастливая близкой встречей с Костей, она выехала в санбат.
Машина шла то по гладкому, видимо недавно проложенному шоссе, то вдруг выезжала на разбитую, всю в ухабах и рытвинах, покрытую огромными лужами дорогу. Виднелись следы недавних боев: наполненные талой водой воронки, засыпанные снегом окопы, порванные проволочные заграждения, разбитые машины и орудия. По сторонам тянулись фашистские кладбища — ровные, как на параде, бесконечные шеренги одинаковых деревянных крестов. На крестах висели тяжелые каски.
Время тянулось бесконечно. Ей казалось, что она выехала из Ленинграда уже давно, проехала огромное расстояние, что не будет конца этому пути. Еще раз, уже в трех километрах от санбата, она должна была пересесть в другую, попутную, машину.
Но водитель пожалел Лену и быстро подвез ее к сортировочной санбата.
Лена вошла в просторную теплую палатку и спросила у дежурного врача, как пройти к доктору Сергееву. Он внимательно посмотрел на нее, обдумывая что-то, потом медленно огляделся, словно спрашивая у сестер и санитарок, как быть, и неожиданно обернулся к Лене:
— Простите, вам по какому делу?
— Я из Ленинграда… Я его жена…
— Ах вот как… — совсем растерялся врач. — Я очень рад… Я вас немного знаю… Со слов Константина Михайловича…
Он говорил еще что-то, стараясь быть любезным, но Лена почти не слушала его и сердилась, раздраженно думая: «Зачем он держит меня здесь?..»
— Сейчас, сейчас, — повторял он. — Сию минуточку.
И, снова оглядев присутствовавших, сказал:
— Сестра Петрова, проводите, пожалуйста… к старшему хирургу…
Все это еще больше взволновало Лену. Ее направили не к Косте, а к старшему хирургу… Она старалась успокоиться на мысли, что проводить ее прямо к Косте, минуя старшего хирурга, не позволяет установленный здесь порядок.
Соколов был занят в операционной, и к Лене, на ходу снимая маску и резиновые перчатки, вышел Трофимов. Она сначала не узнала его, возмужавшего и какого-то очень сурового, но он сам напомнил о себе.
— Мы с вами вместе учились. С вами и с Сергеевым. Помните Трофимова?
— Конечно, помню. Мне Костя писал о вас. Где он?
— Уехал, — стараясь улыбнуться, ответил Трофимов.
— Куда? — в мгновенном испуге спросила Лена.
— В тыл… Он немножко ранен… Пустяк… В ногу… — И сейчас же успокаивающе добавил:
— Укатил отдыхать.
Лена хотела еще что-то спросить, но у нее странно остановилось дыхание, ноги сразу подогнулись.
— Куда… в тыл? — с трудом выговорила она.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, так, — подставляя стул и усаживая ее, говорил Трофимов. — Уверяю вас, он действительно легко ранен. Я был вместе с ним. Осколочком задело бедро.
Трофимов долго объяснял Лене, что Косте ничего не угрожает, нарисовал на санитарном листочке положение и форму раны, рассказывал, как отлично держался Костя во время операции.
Соколов, выйдя к Лене, тоже сначала растерялся:
— Ну, у него, знаете, того… ничего… Мелочь. Прямо сказать, детские игрушки. Полежит, отдохнет и через две недельки обратно того… сюда.
— Но где Костя сейчас?
— Ну, это, того… трудно сказать. Где-нибудь в дороге. В Череповце, может — в Вологде, в Кирове, — говорил Соколов.
«Глубокий тыл… — смятенно думала Лена. — Он тяжело ранен… Вероятно, раздробление… Может быть, ампутация…»
Несколько успокоить ее сумел только Бушуев.
— Верьте слову, товарищ военврач, у нас без обману. Для меня Константин Михайлович как родное дите. На руках его носил. Ранка у него, конечное дело, не так, чтобы совсем уж пустяк, но будет он в полном порядке. Это как пить дать! У меня, товарищ военврач, было точь-в-точь как у него, даже хуже, а сейчас посмотрите, — нога как нога.
— Даже лучше стала… — засмеялся Соколов.
— А что вы думаете, товарищ начальник, — совершенно серьезно подтвердил Бушуев. — Такая стала крепкая, что даже просто удивительно!
Лена узнала, что отец только несколько часов как уехал отсюда, что три дня тому назад, в ту самую минуту, когда осколком ранило Костю, другим осколком был убит Михайлов.
Она сидела подавленная, не зная, что предпринять. На нее опрокинулось что-то громадное, темное, тяжелое, и она не могла сбросить с себя этой тяжести.
Где Костя? Что с ним? Когда она сможет с ним увидеться? Куда уехал отец, удастся ли ей до возвращения в Ленинград разыскать его? Не случилось ли чего и с ним?
Лена переночевала в землянке Кости. Она спала на его койке, голова лежала на его подушке. Почти всю ноль она проплакала и только под утро заснула тревожным сном.
Днем она выехала обратно в штаб, но отца опять не застала. Прождав его напрасно сутки, обеспокоенная, что кончается отпуск, она воспользовалась попутным «Дугласом» и вылетела в Ленинград.