Доктор велел мадеру пить...

Катаев Павел Валентинович

Именно это и побудило режиссера Григория Александрова предложить соавторам успешной пьесы "переложить" ее в киносценарий.

Узнав о замысле режиссера создать веселую кинокомедию со смешными репризами, музыкальными номерами, цирковыми трюками Илья Ильф с Евгением Петровым и Валентин Катаев согласились и с удовольствием принялись за работу.

И сценарий был написан, сдан на студию и принят к постановке.

Поначалу все шло благополучно, но постепенно авторы стали замечать, что

режиссер, без согласования с ними, вносит в сценарий поправки, с которыми они никак не могли согласиться.

Сценарий с их точки зрения явно ухудшался.

И вот однажды, когда авторы сценария и режиссер в очередной раз собрались вместе, отец высказал недоумение по поводу непонятных изменений в сюжете и в репликах.

По сути, как поначалу казалось авторам, эти изменения ничего принципиально не меняли и их вполне могло бы не быть.

– Вы знаете, Гриша, - сказал отец.
– у авторов сценария может сложиться впечатление, что вы хотите примазаться к сценарию, чтобы получать авторские.

В те благословенные времена, объяснил мне отец, авторы киносценариев получали авторские отчисления за каждый показ кинофильма. При условии большого зрительского успеха это могли быть баснословные гонорары.

Забегая вперед, скажу, что так оно и получилось.

Григорий Александров ухмыльнулся и заявил твердо, что у авторов сложилось превратное впечатление, и он не претендует на авторские.

– Вы уверены?
– спросил отец.

– Абсолютно!

– Ну вот и отлично! Вы дадите нам расписку, что не претендуете на авторские, и поставите на ней свою подпись. Согласны?

– Согласен.

– Тогда пишите.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Александрову ничего не оставалось, как "прямо сейчас" написать расписку, которую отец спрятал в карман, а затем отнес Хесину, председателю Всесоюзного агентства по охране авторских прав, известного всем советским авторам по аббревиатуре ВААП.

Работа над фильмом продолжалась.

И продолжались вмешательства режиссера в текст сценария.

Но теперь уже стала проглядывать политическая тенденция.

По сюжету иностранные гастролеры приезжают в Советский Союз из идеологически враждебной гитлеровской Германии, а коррекция сюжета, совершаемая Александровым, "переводит стрелки" на Соединенные штаты Америки.

То есть теперь уже Советскому Союзу противостоит не Германия, а Америка.

Устав бороться, авторы пользуются последним имеющимся у них правом, а именно - снять свои фамилии с титров готового фильма.

У фильма бешеный зрительский успех, аншлаги в кинотеатрах и как естественное следствие - огромные авторские отчисления всем трем автором сценария.

И Александрову тоже, но только лишь как режиссеру.

Свой рассказ отец заканчивал так.

– Приезжая в гости к своему знакомому (называлась фамилия знаменитого актера и режиссера, который жил в соседней с родителями квартире на Тверской), Гриша Александров всякий раз звонил в нашу дверь и когда я открывал, с язвительной улыбкой спрашивал: - Получаете авторские?

– И что ты говорил?

– Получаем, - отвечал отец и сейчас, спустя годы и годы, на его лице появлялась озорная улыбка точь в точь такая, как и тогда на полутемной лестничной площадке в доме на Тверской.

Позволю себе небольшой комментарий по этому поводу.

С точки зрения "большой" политики "прав" оказался именно режиссер фильма "Цирк", а не сценаристы.

Возможно Александров интуитивно потрафил начальству, а может быть начальство и впрямую указало ему, что главным противником (или врагом) нашей социалистической родины был не немецкой фашизм, а американская демократия.

Во всяком случае факт остается фактом: критическая направленность фильма с Германии переориентирована на Америку.

А то, что это относится к "большой" политике, имеет еще одно убедительное подтверждение в судьбе другого "довоенного" произведения отца, повести "Я, сын трудового народа...".

Повестью, как литературной основой для музыкального сочинения, заинтересовался композитор Сергей Прокофьев.

По либретто, написанному совместно с отцом, Прокофьев создал оперу "Семен Котко" (по имени главного персонажа повести).

Первая постановка оперы готовилась в музыкальном театре имени Станиславского и Немировича - Данченко.

Однако дальше генеральной репетиции дело не пошло.

Началось "замирение" с гитлеровской Германией, а поскольку в самой повести и, следовательно, в опере, сюжет которых разворачивался на Украине во времена революции и гражданской войны, немецкие завоеватели вид имели с точки зрения большевистской идеологии довольно-таки не приглядный, то есть выступали на стороне контрреволюции, постановка спектакля была прикрыта.

В последние десятилетия судьба оперы "Семен Котко" была более удачной.

Большой успех сопутствовал московской постановке спектакля в Большом театре в семидесятых годах, осуществленную Борисом Александровичем Покровским и дирижером Фуадом Мансуровым.

Мне посчастливилось побывать не только на премьере спектакля, но и на рядовой, так сказать, рабочей репетиции на большой сцене прославленного театра.

Впрочем, репетиция вовсе не казалась рядовой. Напротив, она была какой-то особенной, хотя вроде бы никаких ярких событий на полу пустой и слабо освещенной сцене не происходило.