Доктор время, или Раз и навсегда
Шрифт:
— Спасибо, я просмотрю свои записи о нем, — ответила Лита.
— Кстати, Лариса Алексеевна, знаете, чем отличаются женщины от комаров? — вдруг спросил Саша, состроив серьезную гримасу.
— Что ты еще придумал? — почувствовав подвох, Шмелева подперла рукой подбородок. — Ну, и чем же?
— Комары кусаются только летом, — довольно выдал Саша. — Это из новых анекдотов. Так, чтоб конца рабочего дня не ждать.
— Ничья, — улыбнулась Лариса и, не выдержав, прыснула от смеха в ладони.
Новая неделя началась. Исключая обстоятельства личной жизни Ларисы, все шло как обычно. К субботе Шмелева окончательно порвала со своим последним увлечением. Она демонстративно выставляла на улицу присылаемые корзины цветов, раздавала сладости, и даже столь любимый пористый шоколад из рук Руслана больше не мог соблазнить ее. Сгорая в душе от желания снова помириться, Лариса все-таки решила вычеркнуть белокурую бестию из своей жизни. Лита не думала оказывать на нее никакого давления. Другое дело мама Ларисы, которая отказывалась понимать планируемый дочерью разрыв.
— Мужчина не сдержался, приложил руку, так сказать, ничего страшного. Сама, видать, виновата. А такого кадра упускать глупо. Держи язык за зубами и будь покорной — получишь больше, чем ожидаешь. — Такие материнские наставления только утвердили Ларису в желании поскорее начать новую жизнь. Подаренный автомобиль она безо всякого зазрения совести оставила у себя, считая его моральной компенсацией за то, что ей пришлось терпеть от предмета своей страсти. Конечно, какое-то время машина будет немым напоминанием обо всем, но память устроена очень гуманно. При желании она стирает ненужное. Синяк на лице был уже не заметен благодаря посещению косметолога и легкому маскирующему макияжу. Осталось ждать полного рассасывания внутренних, сердечных швов после очередного разочарования.
Лита взяла с подруги слово, что та больше не будет скрытной.
— Шмелик, это ведь полный идиотизм, что ты сразу же не побежала плакаться в мою жилетку, — укоряла подругу Мартова. — Ты что, решила, отношения «начальник-подчиненный» могут изменить нас? Тогда грош цена такой дружбе!
— Не ворчи, Владимировна, — попивая после окончания приема кофе в кабинете Литы, отмахнулась Шмелева. — Знаю я твою жилетку: твоих мокриц собирает, моих не хватало.
— Не надо преувеличивать. У меня все нормально, — стараясь избегать взгляда подруги, ответила Лита. Она только что выпила бокал любимого мартини с оливкой и теперь наслаждалась крепким кофе. — Грех жаловаться. О такой жизни, как у меня, многие только мечтают.
— Конечно, ты сейчас расскажешь, — прикуривая коричневую сигарету с ментолом, сказала Лариса. — Мы с тобой — две одинокие бабы, которым просто катастрофически не хватает мужского внимания, заботы и любви.
Лита поставила свою чашку на стол и громко рассмеялась.
— Ой, не могу, Лариска, ты — прелесть! Только от тумаков в награду за любовь отошла, а уже говоришь о мужчинах, как о манне небесной. Воистину, твоему характеру можно позавидовать.
— Валяй, тебе разрешаю, — выдыхая густое облако дыма, улыбнулась Шмелева. — Говорила я тебе как-то, что однополая сексуальная ориентация не способствует полному раскрытию личности и должному разрешению проблем.
— Было дело. Ну и что?
— А то, что из нас с тобой получилась бы отличная пара. Я уверена. — Шмелева замолчала, глядя на покрывающееся краской лицо Литы. Лариса выдержала короткую паузу и в свою очередь разразилась громким смехом. — Видела бы ты свое лицо, психоаналитик несчастный. Шучу я, вот такой юмор. Понимать надо.
— Шмелик, оставь свои шутки для мужчин. Моя голова сейчас отключилась и настроена на встречу с Жоркой. — Мартова бросила беглый взгляд на настольный календарь. — Тринадцатое июня. Вроде бы день как день, а число это не люблю. Получается, что я верю в предрассудки?
— Мой Шмелев имел на этот счет свое особое мнение. Когда дорогу ему перебегала черная кошка, он считал, что это к хорошему. А если белая — все пойдет прахом. Каждый человек ставит себе препоны, придерживаясь кем-то установленных правил и обычаев. Только и всего, — констатировала Шмелева.
— Ты рассуждаешь, как Мартов. Он часто говорил, что мы сами себя загоняем в тупики обстоятельств, — допивая кофе, сказала Лита. — Он помог мне приопустить планку самооценки для того, чтобы со временем поднять ее еще выше.
— Надеюсь, что ты еще не достигла своего пика. — Лариса потушила сигарету, собрала на маленький поднос чашки со стола. Она не хотела ничего больше говорить. Лита все последние два года сводила к воспоминаниям о Георгии. Ей было очень легко сделать это, потому что даже через такой промежуток времени она чувствовала незримую связь с человеком, которого любила. Она старалась вспоминать о нем без слез, потому что однажды дала себе слово не отягощать его существования там, на небесах.
— Я помою посуду и могу считать очередную трудовую неделю завершенной, — выходя из кабинета, на подъеме произнесла Лариса.
— Слушай, как ты думаешь, этот Иван Георгиевич Мартов уже отбыл на свою вторую родину? — вдруг спросила Аэлита. — Как ни крути, а мысль о его приезде время от времени бесконтрольно поселяется в моей голове.
— Одному Богу известны его планы. Ты готова встретиться с ним?
— Не знаю, просто мне интересно, насколько он сын своего отца, — задумчиво ответила Лита, подходя к окну.
Лариса закрыла за собой дверь и увидела стоящего в приемной Сашу, тихо разговаривавшего с каким-то не менее высоким, но худощавым блондином. На вид ему было за тридцать. Опрятно, со вкусом одет, приятной наружности. Особенно выделялись на его лице большие черные глаза. Если бы не цвет его волос, Шмелева могла бы начать пускать в ход свое обаяние. Однако в данный момент реакция на светловолосых представителей сильного пола была у женщины настороженной. Лицо это она видела впервые, но сразу поняла, что перед нею не очередной пациент Мартовой. В нем четко просматривалась уверенность, спокойствие. Ему явно не была нужна консультация психоаналитика. Он медленно повернул голову в сторону появившейся Ларисы. Весь облик незнакомца был полон достоинства и нескрываемого любопытства.
Первым опомнился Саша. Обмен взглядами слишком затянулся, и охранник собрался что-то сказать. Мужчина мягким движением остановил его.
— Добрый вечер, Лариса Алексеевна, — обратился он к Ларисе. Она поставила поднос на стол и удивленно подняла брови.
— Добрый вечер. Простите, не могу припомнить вашего имени, — делая ударение на слове «вашего», произнесла Шмелева.
В этот момент открылась дверь кабинета и на пороге появилась взволнованная Аэлита. Она с ходу, не обращая внимания на незнакомого мужчину, скороговоркой произнесла: