Долг чести

Клэнси Том

Джек тоже увидел эти многочисленные документы. Вообще-то он не знал, о чём в них идёт речь. Ни один из них не имел пометки с указанием уровня секретности. Это были самые обычные дела, которым тоже приходилось уделять немало внимания. Босс был вынужден находить время и для всего остального. Это несправедливо, подумал Райан, особенно для человека, который не стремился к такой ответственности. Но судьба распорядилась иначе, и Дарлинг добровольно принёс клятву в качестве президента, потому что считал необходимым служить народу, как и он сам, если уж говорить откровенно. Пожалуй, мы действительно похожи друг на друга, решил Джек.

— Господин президент, прошу извинить меня за то, что я сказал. Да, сэр, я подумал об опасности,

которой они подвергнутся, но вы правы, такова их работа. Более того, операцию предложил сам Джон. Вернее, это была его идея. Он отличный оперативник и отдаёт себе отчёт в том, какому риску подвергаются агенты и насколько благоприятными могут оказаться результаты. Мэри-Пэт и Эд поддерживают мысль о проведении такой операции. Решение принимаете вы один, но мы рекомендуем одобрить её.

— Вам не кажется, что вы хватаетесь за соломинки? — поинтересовался Дарлинг.

— Это не соломинка, сэр. Потенциально это, скорее, толстая ветка.

— Надеюсь, они проявят разумную осторожность.

* * *

— Вот тебе и на, — разочарованно произнёс Чавез. Русский автоматический пистолет ПСМ имел калибр 5, 56, то есть диаметр ствола у него меньше, чем даже у малокалиберной винтовки с патронами бокового огня, из которых американские дети — по крайней мере те, что не слишком выдержаны политически, — учатся стрелять в лагерях бойскаутов. Этот пистолет состоял на вооружении российской армии и милиции, что, может быть, и служило объяснением того, почему русские преступники с таким презрением относятся к служителям правопорядка.

— Ну что ж, по крайней мере в машине лежит наше секретное оружие, — заметил Кларк, взвешивая в руке пистолет. Было заметно, что вес глушителя несколько улучшает баланс оружия. Русский пистолет ещё больше укрепил его в мысли, которая появилась уже давно, — европейцы ничего не понимают в ручном оружии.

— Оно может нам понадобиться, — кивнул Динг. Они находились в тире для сотрудников службы безопасности, который имелся в российском посольстве. Чавез прикрепил бумажную мишень и, вращая ручку, отвёл её на огневой рубеж.

— Сними глушитель, — сказал Джон.

— Зачем? — удивлённо спросил Динг.

— А ты посмотри на него, — посоветовал Кларк. Чавез взглянул на глушитель и увидел, что в русском исполнении он наполнен тонкой стальной стружкой. — Его хватит всего на пять или шесть выстрелов.

Зато здесь нашлись защитные наушники. Кларк вдавил в обойму восемь патронов, похожих на крошечные бутылочки, прицелился и трижды нажал на спусковой крючок. Послышались резкие щелчки, напоминающие удары кнута, и мощные заряды с огромной скоростью послали миниатюрные пули к цели. Кларк вздохнул. Ему хотелось бы держать сейчас в руке автоматический «кольт» с глушителем. Что ж, по крайней мере русский пистолет хоть бьёт точно.

Щеренко молча наблюдал за американцами, раздражённый тем, что им не нравится русское оружие, и смущённый оттого, что они, вполне возможно, и правы. Сам он учился стрелять много лет назад и не сумел проявить особых способностей. Впрочем, вопреки бесчисленным голливудским фильмам, разведчику редко приходится прибегать к оружию. Это, однако, явно не относилось к американцам, которые раз за разом всаживали пули в центр десятки с расстояния в пять метров, стреляя парами патронов — на профессиональном жаргоне такие выстрелы называются «двойные тычки».

Закончив, Кларк почистил и смазал пистолет, зарядил обойму и взял вторую, которую положил в карман. Чавез последовал его примеру.

— Если вы когда-нибудь будете в Вашингтоне, — заметил Динг, — мы покажем вам пистолеты, которыми пользуемся.

— А как насчёт секретного оружия, о котором вы говорили? — спросил Щеренко у старшего агента ЦРУ.

— Оно слишком секретно и не подлежит демонстрации.

* * *

Над Шемьей, как обычно, бушевал шторм. Ветер дул со скоростью

тридцать метров в секунду и гнал завесы мокрого снега. Снежные вихри проносились по единственной взлётно-посадочной полосе авиабазы, и вой штормового ветра угрожал нарушить сон лётчиков, отдыхавших перед вылетом. Внутри ангаров, вплотную один к другому, стояли восемь истребителей. Защита от неблагоприятной погоды была особенно важна для «рапир» F-22, потому что ещё не удалось окончательно выяснить, какой ущерб может нанести бушующая стихия их гладкой поверхности, изменив радиолокационное поперечное сечение. Заниматься этим сейчас не было времени. Осадки, принесённые штормом, прекратятся через несколько часов, предсказали метеорологи, хотя ветры штормовой силы вполне могут господствовать над островом ещё добрый месяц. Снаружи группы наземного обслуживания проверяли крепления у самолётов-заправщиков и птичек АВАКС, люди неуклюже передвигались в пухлых альпаковых костюмах, предназначенных для такой погоды.

Другими сторонами безопасности авиабазы занимались на радиолокационной станции «Кобра-дэйн». Хотя внешне её огромная многовибраторная антенна походила на экран старого кинотеатра на открытом воздухе, на самом деле она представляла собой многократно увеличенный вариант радиолокационной антенны, созданной на основе новейших достижений физики твёрдого тела и применявшейся как на японских самолётах дальнего обнаружения Е-767, так и на крейсерах и эсминцах типа «иджис», состоявших на вооружении у обоих противников. Первоначально РЛС на Шемье была создана для слежения за запусками советских баллистических ракет, а позднее использовалась для исследований в области программы стратегической оборонной инициативы. Она была настолько мощной, что заглядывала на многие тысячи миль в космическое пространство и на сотни миль в атмосферу. Сейчас станция непрерывно излучала электронные импульсы, пытаясь обнаружить вражеские самолёты, но пока на экранах появлялись лишь гражданские авиалайнеры. Впрочем, за ними тоже следили очень внимательно. Ударный «игл» F-15E, вооружённый ракетами класса «воздух-воздух», постоянно находился в боевой готовности и мог взлететь уже через десять минут, стоило одному из авиалайнеров проявить хотя бы самые незначительные враждебные намерения.

Подобная однообразная рутина длилась круглые сутки. На несколько коротких часов чуть посветлело, и это серое освещение позволило предположить, что за облаками могло появиться солнце — в теоретическом смысле слова, но, когда лётчики проснулись, им показалось, что окна их помещений закрашены чёрной краской, потому что были выключены даже огни взлётно-посадочной полосы из опасения, что по ним нежелательные гости могут сквозь мрак определить местоположение авиабазы.

— Вопросы?

Операцию планировали быстро, но тщательно. Четыре лётчика принимали в этом участие и затем лично проверили прошлой ночью. Они установили, что без риска не обойтись, но, чёрт возьми, такая уж у лётчиков профессия.

— Ну как, жокеи «иглов», вы сумеете удержаться за нами? — спросил старший из пилотов «рапир». По воинскому званию он был полковником, что не защитило его от язвительного ответа.

— Не беспокойтесь, сэр, — прозвучал насмешливый голос майора. — Нам. будет приятно рассматривать вблизи такой привлекательный зад. — И она послала ему воздушный поцелуй.

Полковник, лётчик-испытатель, откомандированный для участия в этой операции из 57-го испытательного авиакрыла с авиабазы Неллис, где велась работа с истребителями F-22, был знаком с «прежними» ВВС только по кинофильмам и рассказам, которые слышал ещё молодым и многообещающим авиатором, но всё-таки воспринял оскорбление в том же духе, в каком и услышал. Ударные «иглы», может быть, и не были невидимыми, зато являлись чертовски грозными самолётами. Сейчас им предстояло принять участие в боевой операции, где навыки и уверенность в себе значили куда больше, чем воинское звание.