Долг и отвага. Рассказы о дипкурьерах

Попов Виктор Николаевич

В Мадриде встретился с чудесным писателем Мате Залкой (одно время работавшим у нас дипкурьером), впрочем, здесь это был не писатель, а воин — знаменитый генерал Лукач, как теперь звали Залку, командира одной из прославленных интернациональных бригад. Но и обремененный многими ратными делами, он оставался таким же внимательным и добрым, как прежде.

В Мадриде мы пробыли недолго. Через несколько дней после встречи с генеральным секретарем Компартии Испании товарищем Хосе Диасом отправились к месту назначения в город Бильбао, столицу Страны Басков на севере Испании.

Замечательный советский журналист Михаил Кольцов так описывает свои впечатления об этом городе: «…странный,

непохожий ни на что город. Менее всего похож на испанские города. Здесь нет ни кричащего щегольства американизированных небоскребов Мадрида и Валенсии, ни кричащей бедности их рабочих кварталов. Все краски притушены, все выкрашено в черном и темно-сером цветах».

Город действительно был скорее похож на старый английский портовый город с огромной гаванью, длинными причалами, десятками пароходов, рабочих судов, подъемных кранов и высокими заводскими трубами. Но все это в те дни было мертво.

В Бильбао у нас много дел. Последнее время здесь стали причаливать наши пароходы. Блокада средиземноморских берегов Испании, которую осуществлял фашистский флот, делала все более затруднительным пользование южными портами. Но и здесь, в Бискайском заливе, все чаще и чаще стали появляться фашистские сторожевые суда и летать вражеские самолеты.

…Ожидали прибытия в Бильбао трех наших пароходов — «Жана Жореса», «Смидовича» и «Ижоры», которые везли очень нужные для республиканцев грузы, в том числе продовольствие и вооружение. Решили, несмотря на беспокойное море, на катере выйти им навстречу. Долго болтались на сильной волне, ожидая, что покажутся наши пароходы — посланники Советской страны, но так и не дождались. Вернулись в порт. Через некоторое время с большим опозданием показалась «Ижора». Бросились к капитану. Он рассказал, что недалеко от входа в порт советские суда были встречены вражескими миноносцами и катерами. Фашисты начали обстрел пароходов, но «Ижоре» с большим трудом все же удалось пробиться в Бильбао. «Жан Жорес» пробиться сквозь огонь не смог, и судно повернуло обратно. Что со «Смидовичем» — неизвестно, но позднее выяснилось, что пароход был захвачен фашистами, команда попала во франкистские застенки, где долго подвергалась побоям и издевательствам.

Как-то в Бильбао неожиданно прилетел Михаил Кольцов. Нужно сказать, что не было в борющейся Испании ни одного уголка, в котором бы он не побывал. Особенно там, где было «горячо». Он часто лез в самое пекло, хотя нельзя сказать, что он легкомысленно относился к опасности. Нет, он опасность ясно видел и не бравировал ею. Но он был журналистом до мозга костей. Предельно ответственный перед газетой и ее читателями, он должен был сам лично видеть все — и хорошее, и плохое. Кольцов знакомился с военной обстановкой, побывал у руководителей баскского правительства и его президента и очень возмущался состоянием снабжения северных районов.

Из Бильбао М. Е. Кольцов должен был лететь в Тулузу. Я сопровождал его до аэродрома, если так можно назвать кусок морского пляжа, откуда только по великой нужде, и то на небольшом самолете, можно взлететь.

В тот день в Тулузу вылетали два самолета. Кольцов собирался лететь вторым, под вечер. А первым, днем, летел один из его коллег, которому Михаил Ефимович передал даже свой чемодан для доставки в город, где оба должны были встретиться. Но с первым самолетом стряслась беда. Не успел он взлететь, как сразу остановились оба мотора, и самолет рухнул в воду. К счастью, в заливе было много рыбаков, с помощью которых мы кое-как перетянули и пассажиров, и сам самолет к берегу, спасли даже чемодан Кольцова. Причиной катастрофы, как выяснилось, была фашистская диверсия. Неизвестные при заправке самолета горючим всыпали в бензин сахар, который спустя некоторое время и закупорил какие-то клапаны в моторе. Вечером Кольцов благополучно улетел на другом самолете.

Приезжал в Бильбао и И. Г. Эренбург, специальный корреспондент газеты «Известия». Он подробно рассказывал о положении на фронтах, о мужестве и героизме советских добровольцев. Так же как и Кольцов, Илья Эренбург хотел быть всегда в самой гуще событий.

…Положение в Бильбао становилось день ото дня все более напряженным. Интервенты решили во что бы то ни стало покончить с сопротивлением на этом участке фронта.

На небольшом клочке земли, окруженном мятежниками, создалась сложная военная и политическая обстановка. Особенно опасно было царившее в тылу и на фронте многовластье. С одной стороны, автономное правительство Страны Басков, руководимое правыми националистами. Оно находилось в Бильбао. С другой — хунта [39] обороны в Сантандере, руководимая социалистами, и, наконец, органы власти севера Астурии, руководимые блоком социалистов и коммунистов.

39

Хунта — совет (исп).

В каждом из этих районов выпускались даже свои собственные деньги, а в приморском городе Хихоне, решив, что деньги — это зло, их совсем изъяли, и все расчеты производились бонами через банк. Дело дошло до того, что между всеми этими районами были установлены пограничные линии со своими таможнями. Народная милиция комплектовалась по партийной принадлежности. Каждая партия имела свои боевые части (батальоны), которые выполняли приказы только своей партии, и даже после создания единого штаба Северного фронта эти батальоны нередко отказывались выполнять его приказы.

В такой обстановке мятежники, получив крупные подкрепления, начали сжимать кольцо окружения. Баски дрались упорно.

Но все тяжелее становилось продовольственное положение; не хватало топлива для заводов, одежды, теплого белья. И самое главное — чувствовался большой недостаток оружия и боеприпасов.

В те тревожные дни я получил задание срочно выехать в Париж и доставить туда почту. Нужно было лететь самолетом до Тулузы, а от Тулузы ехать экспрессом до Парижа. Поездка имела важное значение.

Для полета был предоставлен оказавшийся в наличии спортивный самолет, ничего лучшего за недостатком времени не нашли. Пилотом был молодой французский летчик, чудесный парень, сам родом из Тулузы.

В день отлета погода стояла отвратительная. Дул сильный и холодный северный ветер, хлестал дождь. Видимости почти никакой.

Взлетели благополучно. Но как только самолет, пробив облачность, поднялся выше, нас заметил фашистский истребитель и пошел навстречу. Боя с истребителем мы, конечно, принять не могли, и мой француз, быстро сориентировавшись, пошел вниз, снова вошел в облака, и фашист потерял нас из виду.

Через пару часов благополучно сели на тулузском аэродроме. В Тулузе пересадка на парижский экспресс. По прибытии сдал почту и подробно информировал о событиях на севере Испании. В те дни республиканские войска ожидали закупленные во Франции самолеты. Их долго не отправляли. Как выяснилось потом, самолеты были задержаны по распоряжению тогдашнего премьера Франции социалиста Леона Блюма. Запрещена была доставка не только самолетов, но и другого вооружения и даже автомобилей. Так французские и английские социалисты проводили политику «невмешательства», фактически помогая Гитлеру и Муссолини душить Испанскую республику.