Долг: первые 5000 лет истории
Шрифт:
На 15-м году правления Рамсеса II [около 1275 года до н.э.] купец предложил египетской даме Эренофре купить сирийскую рабыню, цена которой, несомненно установленная в результате торга, составляла 4 дебена 1 ките [около 373 грамм] серебра. Эренофре собрала тканей и одеял стоимостью 2 дебена 2 Уз ките — детали указаны в записи — и затем одолжила разные предметы у своих соседей — бронзовые сосуды, горшок меда, десять рубашек, десять дебенов медных слитков, — пока не набралась необходимая сумма{212}.
Большинство купцов странствовали, будучи чужеземцами или торговыми агентами на службе у крупных землевладельцев. Однако данных о торговом кредите нет; займы в Египте по-прежнему чаще облекались в форму взаимопомощи между соседями {213} .
В принципе, есть сведения о юридически законных ссудах, т. е. тех, которые могли привести к потере земли или членов семьи, однако, по-видимому, они встречались нечасто и, будучи беспроцентными, были
298
Один авторитетный ученый категорически заявляет: «Мне не известно о том, чтобы фараоны издавали указы о списании долгов» (Jasnow 2001: 42) и добавляет, что нет данных о долговой кабале до конца демотического периода. Именно в эту эпоху греческие источники начинают говорить и о том и о другом.
Действительно, в первые тысячелетия мы словно попадаем в иной мир, где долг на самом деле был связан с «виной» и зачастую считался преступлением:
Когда должнику не удавалось выплатить долг вовремя, кредитор мог вызвать его в суд, где от должника требовали пообещать полностью вернуть долг к определенной дате. Частью этого обещания, которое давалось под присягой, было согласие должника получить 100 ударов и/или выплатить двойную сумму изначальной ссуды, если он не выплачивал долг к условленному сроку{214}.
Это «и/или» показательно. Формального различия между штрафом и битьем палками не было. На самом деле главная цель присяги (как и критского обычая заставлять заемщика выхватывать деньги), видимо, состояла в том, чтобы оправдать карательные меры: так должник мог быть наказан как клятвопреступник или как вор [299] .
Во времена Нового царства (1550-1070) сведений о рынках становится больше, но лишь с наступлением железного века, незадолго до завоевания Египта Персидской империей, мы обнаруживаем долговые кризисы, подобные месопотамским. Греческие источники, например, упоминают, что фараон Бокхорис (правил в 720-715 годах до н.э.) издал указ об уничтожении долговой кабалы и списании всех невыплаченных долгов, поскольку «считал, что будет нелепым, если солдата, отправляющегося в поход сражаться за свою родину, бросает в тюрьму кредитор, которому он не выплатил ссуду», — если это так, то здесь мы сталкиваемся с одним из первых упоминаний долговых тюрем {215} . При Птолемеях, греческой династии, правившей в Египте после завоеваний Александра Македонского, списание долгов стало проводиться регулярно. Хорошо известно, что Розеттский камень, написанный на греческом и египетском языках, дал ключ к расшифровке египетских иероглифов. Но мало кто знает, о чем идет речь в этих надписях. Изначально стела была воздвигнута в ознаменование амнистии, провозглашенной Птолемеем V в 196 году до н.э. и распространявшейся как на должников, так и на заключенных [300] .
299
Это до определенной степени напоминает юридические уловки, созданные в средневековом христианском и исламском мире, где формально процент был запрещен: см. гл. 10.
300
Историю распространения процентного долга сейчас только начинают реконструировать. Его еще не было в Эбле (около 2500 года до н.э.), в эпоху Древнего или Среднего царств в Египте или в микенской Греции, но затем он стал обычной практикой в Леванте в конце бронзового века, а также в хеттской Анатолии. Как мы увидим, в античной Греции он появился довольно поздно, а в местах вроде Германии и того позже.
Китай (2200-771 годы до н.э.)
Мы почти ничего не можем сказать об Индии бронзового века, поскольку письменные источники остаются нерасшифрованными; немногим больше мы знаем и о ранних стадиях истории Китая. Немногие известные нам данные, собранные в основном по крохам из позднейших источников, показывают, что ранние китайские государства были куда менее бюрократизированными, чем их западные аналоги [301] . Так как здесь не было централизованных храмовых или дворцовых систем, в которых священники и управленцы обустраивали склады и вели записи приходов и расходов, то не было и необходимости в создании общей единицы учета. Напротив, данные показывают, что в Китае пошли по другому пути: социальные деньги разного вида продолжали господствовать в сельской местности и использовались в коммерческих целях при заключении сделок с иностранцами.
301
В китайской историографии вся эта эпоха называется «феодальным периодом».
Более поздние источники указывают, что ранние правители «использовали жемчуг и нефрит как наивысшую форму платежа, золото — как среднюю форму, а ножи и лопаты — как низшую» {216} . Речь идет, скорее всего, о подарках, причем иерархических: цари и
302
Юн-Ти (Yung-Ti 2006) недавно заявил, что нет, хотя наверняка мы этого не знаем. Тьерри (Thierry 1992:39-41) полагает, что да, и приводит множество свидетельств их применения в качестве единиц измерения и средств платежа, но не дает ни одного факта, подтверждающего их использования для покупки и продажи товаров.
Наиболее вероятное объяснение состоит в том, что они носили с собой раковины, но на протяжении долгого времени сами рынки имели меньшее значение, поэтому использование каури в качестве бытового платежного средства не было таким важным, как применение в социальных целях — для поднесения подарков на свадьбах, уплаты штрафов и пеней и в виде символов почета [303] . Так или иначе, все источники утверждают, что в обращении находились самые разные виды денег. Как отмечает Дэвид Шейдел, один из ведущих современных исследователей древних денег:
303
Так или иначе, каури в конце концов стали использоваться в качестве эквивалента монет в позднейшие эпохи, а правительство периодически то их отменяло, то вновь вводило в обращение (Quiggin 1949; Swann 1950; Thierry 1992:39-41; Peng 1994). Каури наряду с бирками продолжали использоваться в качестве обычной формы денег в провинции Юньнань на юге Китая до относительно недавних времен (В. Yang 2002); этому посвящены подробные исследования, однако, насколько я могу судить, издавались они только по-китайски.
В доимперском Китае деньги облекались в форму раковин каури (как оригинальных, так и — во все возрастающих масштабах — в виде бронзовых копий), черепашьих панцирей, золотых и (реже) серебряных слитков определенного веса и — что особо стоит отметить, по меньшей мере начиная с 1000 года до н.э. — в форму утвари вроде бронзовых клинков лопат и ножей {217} .
Чаще всего они использовались людьми, которые знали друг друга не очень хорошо. Для учета долгов между соседями, перед местными торговцами или для каких-либо выплат правительству люди прибегали к различным кредитным инструментам: более поздние китайские историки утверждали, что самыми первыми из них были связанные веревки, похожие на инкскую систему «кипу», а затем стали применяться деревянные или бамбуковые полоски с метками {218} . [304] Как и в Месопотамии, все это возникло задолго до появления письменности.
304
Попутно отмечу, что было бы крайне интересно исследовать инкскую систему «кипу» с этой точки зрения; узелки использовались для записи обязательств как финансового, так и ритуального характера, поскольку, как и во многих евразийских языках, в кечуа слова «долг» и «грех» были синонимами (Quitter & Шоп 2002:270).
Мы точно не знаем, когда практика предоставления процентных ссуд впервые появилась в Китае или имели ли место в Китае бронзового века долговые кризисы того же типа, что и в Месопотамии, но в позднейших документах есть очень любопытные косвенные упоминания об этом [305] . Например, более поздние китайские легенды о происхождении чеканки монет приписывали ее изобретение императорам, пытавшимся смягчить последствия стихийных бедствий. Один текст начала ханьской эпохи рассказывает:
305
Л. Ян (L. Yang 1971: 5) относит первое заслуживающее доверия упоминание процентных ссуд к IV веку до н.э. Пен (Peng 1994:98-101) отмечает, что самые ранние дошедшие до нас сведения (на жертвенных костях и в надписях) не упоминают ссуды, но нет причин, по которым им следовало бы о них говорить; собрав большую часть доступных данных и обнаружив многие упоминания ссуд в ранние периоды, он приходит к выводу, что невозможно определить, стоит ли их воспринимать всерьез. Однако имеется множество данных о местных ростовщиках и обо всех их обычных злоупотреблениях, имевших место в эпоху Сражающихся царств.
В древние времена, во времена наводнений Ю и засух Тан, простолюдины оказывались настолько истощены, что им приходилось занимать друг у друга, чтобы получить еду и одежду. [Император] Ю чеканил монеты для своих людей из золота с горы Ли, а [император] Тан изготавливал их из меди с горы Ян. Поэтому мир назвал их милостивыми{219}.
Другие версии говорят об этом более откровенно. Сборник Гуань-цзы, который в раннем имперском Китае стал стандартным учебником по политической экономии, отмечает, что «были люди, у которых не было даже жидкой каши и которые были вынуждены продавать своих детей. Для спасения этих людей Тан стал чеканить деньги»{220}.