Долг
Шрифт:
— Я не знаю, о чём ты, — тут же решила я закончить разговор. — Просто я не выспалась, и поэтому мои глаза слезятся, такое бывает.
Перехватив метлу поудобнее, сделала пару шагов по направлению к лестнице, надеясь, что мне дадут возможность побыть наедине с собой, но нет.
— Все доказательства были против тебя, и ты должна понимать, что я…
Теперь до меня дошло, о чём он говорит, точнее, о каком случае. Опять мы возвращаемся к тому дню. Я бы всё отдала, чтобы забыть и никогда не помнить тот момент в своей жизни. Оказывается, стыд и страх смерти при смешивании дают адскую смесь. К горлу подкатил ком, но я, не ожидая, перебила ликана впервые:
— Ты поступил правильно,
Это я сказала уверенно и даже громко, точнее обычно, но в присутствии Лорина я делала это крайне редко. Мужчина это тоже заметил и, кажется, даже не разозлился.
— Я поверил своим сородичам не потому, что мы одной крови, — возразил сереброволосый. — Ты слаба во всех планах и в нашем обществе таких, как ты, давят.
— Значит, ты должен знать, что долго мне не протянуть, — сглотнув, выдавила я из себя. — Постоянно следить за мной у тебя не получится, да и… не нужно это.
Лорин говорил то, что я итак знала. Просто, когда твои мысли озвучивают — они приобретают плоть и становятся настоящими. Если об этом говорит Он, значит это правда, а не плод моей зарождающейся паранойи.
— О, как же тебе не терпится с жизнью своей расстаться! — как-то издевательски рассмеялся ликан, наклоняя голову в бок. — Я видел отчаянных, видел сумасшедших, а ещё больше я видел идиотов. Но ты словно взяла от каждого понемногу. Ты чокнутая, раз хотела убить себя. Ты умна, поскольку ведёшь себя хорошо. Ты смелая, постоянно переча мне в некоторых вопросах. И в то же время ты сумасшедшая девчонка, не осознавшая до сих пор свою роль в жизни. Да, случилась трагедия, и тебя выбросил твой же папочка. Ну и что? Ты голодаешь? Мёрзнешь? Быть может, тебя кто-то каждодневно избивает?! Чего ты ходишь, как неприкаянная? Ревёшь по ночам, говоришь сама с собой, ругаешь себя и сама же нахваливаешь. Что с тобой не так? Кто тебя воспитывал? Люди и ликаны разные, но не до такой степени. Тебе словно нравится жалеть себя. Ты, наверное, так и ждёшь, когда я повышу голос, дабы начать лелеять свою надежду на великое спасение. Но я скажу тебе одно, дорогая моя, ты здесь. Что будет завтра, я не знаю и никто не знает. Может, все мы умрём, а может, нет. Богдана, ты должна жить сейчас. Строй планы, но не надейся на них, отпусти их, не держи. Вот я, вот ты. Всё.
Я стояла и слушала его с мокрым лицом от слёз. Меня отчитали, как малого ребёнка. Боги, даже отец никогда не говорил столь длинных тирад. Даже когда я пробралась в винный погреб и уронила три бочки с вином. Схлопотала розгами, но так меня не отчитывал никто. Руки болели, поскольку я сжимала чёртову метлу и совок сильно, чтобы сдержать всхлипывания. Перед глазами всё плыло, но я держалась, изредка вздыхая. Слова животного били в цель, обезоруживая меня окончательно. Это существо было право. Во всём. И от осознания этого факта я начинала считать себя идиоткой. А он, оказывается, не тупой четырёхлапый комок шерсти.
— Мне больше ничего не остаётся, как надеяться, — прошептала я с дрожащим подбородком.
Лицо пылало от стыда. Жалко выгляжу… более, чем уверена.
— Какая же ты трудная, — вздохнул Лорин. — Выглядишь же, как взрослая девушка, а вот сердцевина у тебя… ну, точно детская.
— Потому что я и есть ребёнок, — шмыгнула носом. — А ты… плохой чело…
Я запнулась и подавленно замолчала. Чего я хочу от ликана?
— Прекрати плакать, я не могу на тебя смотреть, — Лорин дёрнул головой. — Успокойся и живи. Слушайся меня, и всё будет в порядке. Всё образуется, ты привыкнешь, смиришься и…
— Я хочу уйти, — вдруг уверенно, но всё же тихо произнесла я, утирая лицо.
Повисла тишина. Ненадолго, но эти секунды казались долгими, словно прошли часы, прежде чем он ответил.
— А я хочу, чтобы ты прекратила нести чушь, — тоже заявил мужчина, откидываясь на стул. — И что мы будем делать? Ждать, когда это наконец-то случится?
Я его боялась, как раньше, ничего не изменилось, но… я обрела какую-то странную решительность. Мне надоело. Пусть решится всё сегодня! Какая разница, когда умереть? Сейчас или через месяц от рук завистников Лорина? Нет разницы, просто я успею побольше наготовить и разгрести бардак в доме. Всё. У меня нет больше цели. Я должна уйти. В любом смысле.
— Я уйду, — я даже закивала, словно поддерживая саму себя. — Сегодня.
Со мной происходило неведомое. Ушёл страх, ушла душевная боль и терзания. Моя чаша терпения переполнилась. Пора. Убегу или умру. Дальше жить бесполезно. Лорин прав, я люблю себя жалеть, но кто обо мне будет думать, кроме меня? Папа? Лорин? Никто. Я никому не нужна, и если мне предстоит всю свою жизнь посвятить мытью полов и приготовлению еды для этого мужчины, то лучше смерть. Абы какая жизнь меня не устраивает. Либо свобода, либо ничего. Давно надо было это понять, но требовалось время и вот, наконец-то, я прозрела!
Как-то отрешённо бросила осточертевший инвентарь на пол и, подхватив полы платья, я словно зачарованная двинулась к двери.
— Ты, что, серьёзно? — закатил глаза ликан, поднимаясь. — Совсем обезумела?
Я его словно не слышала. Подошла к двери, схватилась за ручку и потянула её на себя. Секунда, и перед лицом мелькнула рука, которая толкнула дверь обратно, преграждая мне ещё и путь. Тут же поджала губы, и волна злости накрыла меня. Ненавижу.
— Отойди, — пропыхтела я, избегая его взгляда.
Мои руки тряслись, я была готова вот-вот сорваться и просто-напросто начать биться в истерике, поскольку мне не позволяют делать то, что я хочу. Действительно, по-детски.
— Или что?
Эта фраза сорвала все планки. Я его так возненавидела… не заметила, как пихнула его. Просто толкнула рукой в плечо. Потом ещё раз. В какой-то момент я перестала считать сколько раз я пыталась отодвинуть это чудовище со своей дороги. Но он стоял, не сдвинувшись ни на миллиметр, чем возрождал моё отчаяние.
— Ненавижу тебя! — заплакала я вновь, пытаясь открыть дверь. — Лорин, выпусти меня!
Обессиленно, словно старая кошка, я скреблась в дверь, орошая её своими слабыми ударами. Было погано. Я презирала себя за слёзы, но ничего поделать не могла.
— Именно поэтому женщинам в людском мире не дают право голоса. Вы эмоционально нестабильны, ваше настроение меняется с невероятной скоростью, и чтобы ты не говорила про равенство и уважение к слабому полу, я не поверю ни единому твоему слову. Ты не умеешь сдерживать свои порывы, в большом мире тебя сожрут и не подавятся. И на что ты надеялась? Что сбежишь, сумеешь пройти через Северный лес, не попадаясь при этом гримам на пути? Ты ничего не умеешь, кроме стирки и уборки с готовкой. А на сколько я знаю, все человеческие женщины обладают этими качествами. Ты понимаешь, к чему я веду? Нет? Так я любезно тебе разъясню. Замуж тебя, может, кто и возьмёт, да только какой-нибудь деревенский забулдыга, поскольку девушка ты без приданного, без родителей, без всего. Ты нищенка неизвестного происхождения. И у всех возникнет закономерный вопрос, а сохранила ли ты свою честь? Для человеческих мужчин ведь так важно быть первым, это жуткое чувство эгоизма, которое они объяснили правилами и замаскировали под религиозными предлогами. Замужем тебя будут бить. Утром, днём, вечером, а по выходным дважды. Знаешь почему? Потому что ты никто, и вступиться за тебя будет некому.