Долг
Шрифт:
— О, я знаю, о чём ты мечтаешь, — вдруг заговорил Лорин, не поворачиваясь ко мне. — Свобода. Носиться от дерева к дереву и не иметь никаких обязанностей — это, разумеется, самая лучшая мечта.
Вот тут я остановилась. Теперь он ещё и насмехается надо мной. В его голосе так и сквозила издёвка.
Я почему-то развернулась и впилась ненавистным взглядом в белобрысый затылок.
— Свобода — это когда твоя жизнь не принадлежит избалованному ребёнку, — произнесла я тихо, и Лорин мгновенно встал.
Стул со скрипом отъехал назад. От этого неприятного звука я поморщилась. Когда увидела злое
Вы видели когда-нибудь зверя? Не белку или утку, а именно опасное животное? Например, волка. Вот он стоит и скалит свои зубы, предупреждая тебя. Тебе страшно, но в то же время ты заворожена его красотой и грацией. Лоснящийся мех, всегда прелестная окраска, поза хозяина и мощь. Власть — это гнилая трясина, но если не касаться её, а лишь наблюдать, то она всегда поворачивается другой стороной. Великолепной и манящей. Так и сейчас. Страх вцепился в моё сердце когтями, но я завороженно наблюдала за тем, как Лорин приближается ко мне, и его сильная рука смыкается на моей шее, пригвождая меня к косяку. И лишь нехватка кислорода разбила витавшее в кухне волшебство.
— Называя меня ребёнком, ты лишь ухудшаешь наши отношения, — проникновенно выдал он.
Его рука не сдавливала горло, она просто держала меня, но мне всё равно казалось, будто меня душат. Это было в голове, знаю, но перебороть себя было трудно.
— Ты сам просил меня говорить правду, — произнесла я.
Лорин наклонился ко мне ещё ближе, и я тут же отвернула голову, не желая даже смотреть на него.
— Очень интересно наблюдать, как ты веришь в свою покорность, — ликан даже усмехнулся, обдавая мою щёку жаром. — Выбирая, когда слушаться меня, а когда нет, ты поступаешь, как… ребёнок. Так что в этом доме нас двое.
Я понимала, о чём он говорит. Смешно, но у нас все разговоры сводятся к сексу. Неужели это и есть тот оплот, за который мне нужно держаться?
— Ещё интереснее смотреть, как ты пытаешься сохранить своё высокое положение, — не удержалась от колкости я.
— Богдана, помолчи, — словно ощутив накалившуюся обстановку, вклинился Морик, — Лорин, нам нужно договорить.
Усач пытался отвлечь Лорина, видимо, от моего убийства, поскольку рука на моей шее сжалась чуть сильнее. Рефлекторно уголки моих губ подёрнулись, поскольку я поняла, что задела эту статую за живое. Маленькая, но всё же радость.
====== 24 глава ======
— Вы, женщины, так любите совать нос туда, куда не следует, — услышала я злой голос у самого уха.
Мурашки побежали по всему телу, меня словно пронзил мороз.
— Я хоть и девушка,
Договорить я не сумела, поскольку приток воздуха резко прекратился, но мне повезло, что я успела вдохнуть, иначе уже сейчас меня бы сотрясал судорожный кашель.
— Кажется, я догадался почему твой папа продал тебя, — обманчиво спокойным голос заговорил Лорин, сдавливая мою шею, — Ты любого до исступления доведёшь, но, послушай, моя дорогая, ты этого не добьёшься. Я вижу и я знаю, что творится в твоей симпатичной головке. Хочешь умереть. О, а как ты любишь до-олго разглядывать ножи, постоянно коришь себя за что-то и сейчас… ты понимаешь, что от меня тебе никуда не деться, и ты хочешь, чтобы я решил этот вопрос раз и навсегда, да? Ваша же религия не признаёт самоубийство, а? И это хороший план, ведь я нет-нет, да буду сожалеть о твоей скорейшей кончине, ведь ты мне досталась не за просто так.
Не выдержав, выдохнула, вцепилась в руку мерзавца своими тонкими пальцами, в надежде ослабить его хватку хоть немного, дабы сделать маленький глоток воздуха.
— Я… тебя… убью…, — прохрипела я.
Слёзы от жуткого напряжения просто брызнули из глаз фонтаном. Они текли по мои рукам и по рукам Лорина. Голова разрывалась от отвратительно чувства. Я не могла вздохнуть. В глазах начинало темнеть.
Ликан засмеялся.
— Богдана, я не знаю, как ты это делаешь, но я не могу свернуть тебе шею, — словно ведя задушевную дневную беседу, произнёс он, — Я просто должен увидеть это знаменательное событие. Убийца — кухарка, что-то новенькое… А если серьёзно, то у тебя кишка тонка, ты трусиха, ты не решишься…
Я его уже почти не слышала. Скоро сознание сдастся… наконец-то.
— У неё уже губы посинели, Лорин, — словно сквозь воду донеслось до меня, и этот ужасный звук отодвигаемого стула больно резанул мне словно по нервам.
Рука исчезла через несколько мгновений, и я, как подкошенная, рухнула на пол. Колени больно ударились о деревянные доски, но меня это сейчас не волновало. Резко втянула носом воздух. Горло сковал какой-то спазм, и я закашлялась. Мне хотелось дышать, ещё и ещё, снова и снова…
— Завтра приготовь мне какую-нибудь птицу, — услышала я голос своего мучителя, — И твои эти странные рисунки на белье… наберись воображения и прекрати делать эти однообразные узоры. И… когда уберёшь мою комнату, не забудь забрать в стирку вещи.
Сапоги исчезли с поля моего зрения. В груди ничего не было. Осталась лишь тупая боль в голове и горле. «Напросилась» — подумала я неосознанно. Хотела жестокости? Получите — распишитесь. И всё равно всё не так! Я не ощущаю ярости, лишь презрение к самой себе. То, что я ему сказала… это низко. Я его… наверное, обидела. Такое говорить нельзя, тем более в присутствии его друга. Но… я была уверена, что он меня ударит за это, а не припугнёт. Какой же он странный. Злость просыпается, и теперь она направлена на меня.