Долг
Шрифт:
— Остров Скай, — отвечаю ей, — хотя есть несколько окольных путей, по которым я бы не прочь проехаться. Предполагается, что полуостров Аплкросс покажется ошеломляющим, и есть еще один прибрежный маршрут, расположенный к югу отсюда.
Она протягивает мне стакан, морщась от ожога, как и со всем остальным виски.
— Остров Скай. Там живет твоя мама, верно?
Я качаю головой.
— На Айлее. Остров ближе к Глазго. Много вот этого производят там, и тем лучше, — делаю глоток, аромат дыма от костра наполняет
Она сжимает губы, выглядя почти разочарованной.
— Ты думала, я везу тебя в дом моей матери? — спрашиваю ее.
Она фыркает и пренебрежительно смеется.
— Нет, нет. Что ты. Я просто перепутала острова. Знакомство с мамой... мы ещё не там.
Я хмуро смотрю на нее, допивая напиток. Она потирает ладонями ноги, пытаясь вести себя как ни в чем не бывало.
— Мы еще не там? — переспрашиваю. — Где там?
Она пожимает плечами и тянется к следующему стакану, слегка прищурившись. Ее глаза открываются шире, когда она осознает, что это виски на вкус более резкое, чем предыдущее.
— Джессика, где не там? — Я не позволяю ей притворяться, что она этого не говорила.
— Нигде, — говорит она, делая неуверенный глоток. Она кашляет и быстро передает бокал мне. Я не притрагиваюсь к нему. Внимательно слежу за ней, надеясь, что она наберется смелости сказать мне правду. Нам еще предстоит поговорить о наших отношениях, и, хотя мы никогда не объявляли ничего официально, словно подростки, мне кажется, до сих пор было довольно очевидно, что мы привязаны друг другу. Я имею в виду, мы вместе здесь, не спим с другими людьми. Так что все этого немного сбивает меня с толку.
— Ты нервничала, думая о том, что тебе придется встретиться с моей мамой? — спрашиваю ее.
— Нервничала? Нет. — Но она смотрит на дождь, стекающий по большим окнам.
— Ты же знаешь, я не очень близок с ней, — говорю ей, — но нет причин, по которым мы не можем заехать. Значит, нам придется продлить путешествие на один день и, может быть, сократить время, которое собирались провести в Гленко, но...
— Все в порядке, — защищаясь, возражает она. — Забудь, что я сказала. Это был просто вопрос, вот и все.
Делаю глубокий вдох, кладя руки поверх ее.
— Если тебе интересно, в тех ли мы отношениях, где познакомили бы друг друга с нашими семьями, тогда да, я думаю, мы сейчас именно там. Слишком быстро? Может быть. Кто знает. Честно говоря, я особо не думал об этом. Возможно потому, что редко вижу маму, может, потому, что я уже знаком с твоей сестрой. Когда дело касается нас, я не сижу, проверяя факты, надеясь, что каждый шаг приблизит нас к цели.
Она поворачивает голову в мою сторону и изучает меня.
— Какой цели?
Я вздыхаю.
— Нет никакой цели. Многие люди рассматривают отношения, как несколько этапов. Цель состоит в том, чтобы ты чувствовала себя безопасно в своих обязательствах. Для некоторых это заканчивается семьей, детьми, браком. Для других просто означает, что они знают, к кому приходят домой каждую ночь. Но я не думаю о целях. Может быть, я делал так однажды, но не теперь. Не с тобой. Целью было просто быть с тобой, а это у меня уже есть. И не имеет значения, что произойдет дальше, пока ты рядом со мной.
Эта ложь одна из самых больших за всю мою жизнь.
Потому что у меня есть цель. Большая. Она не имеет никакого отношения к тому, чтобы получить одобрение от семьи или даже услышать слова «я люблю тебя». Это возможность сказать ей правду и заставить ее понять эту правду. Быть честным о каждой части меня, перестать недоговаривать и показать, какой я на самом деле, и по-прежнему сохранить ее рядом в конце дня, вот как сейчас. Вот моя цель. Такова была моя цель с тех пор, как я впервые увидел ее в пабе, когда узнал, кто она на самом деле: не только жертва, которую показывают по телевизору.
Дело больше не в долге перед ней. Смысл в том, чтобы очиститься и быть с ней.
Мысль поражает меня, словно молния.
Ты должен сказать ей сейчас.
Обязан сказать правду о том, кто ты.
Мне кажется, меня бросает в холодный пот. Я знаю, что должен это сделать.
— Ты действительно милый, знаешь об этом? — говорит она, пробуя напиток в другом стакане.
Поднимаю бровь.
— Ты говоришь мне, что я, черт побери, милый?
Она ухмыляется мне.
— Ага. А что, у тебя с этим проблемы?
— Допивай, Рыжик, — говорю ей, хватая один из бокалов, к которому мы не притронулись. — Ты говоришь мне, что я милый, тогда я покажу тебе животное.
Мы сидим там и пьём виски. В конце концов, дождь заканчивается. Мы навеселе, выходим на улицу и отправляемся к воде.
И все это время я слышу голоса:
Расскажи ей, расскажи ей.
Мы останавливаемся на краю гавани, где стальная серая вода омывает траву, папоротник и остатки старой каменной стены. Вдали виднеются холмы небольших островов и заливов, лабиринт, который в конечном итоге где-то приводит к открытому морю.
Мой мозг затуманен из-за выпивки, сердце болит. Потому что я могу видеть слова, исходящие из моих уст, услышать, как они будут звучать для нее.
Джессика, я должен тебе кое-что рассказать.
Присядь, нелегко будет услышать такое.
Ты не поверишь в мои слова.
Я должен кое в чем признаться, и тебе это не понравится.
Я виноват в том, что тебя ранили.