Долгая дорога домой
Шрифт:
Вместо здания штаба округа, того самого, где он работал, массивного, пятиэтажного, угловатого, старинной постройки здания, гордо и с непоколебимым достоинством взирающего на реку и на город, остался лишь обгорелый скелет. Часть фасада была вывалена… — Господи, это какой же силы был взрыв, там же стены армированные, не в один кирпич… все стекла выбиты. Над зданием — лениво реет бело-красный польский стяг, как символ победителей.
И точно такой же стяг — на здании штаба Варшавского военного округа, целехонького, ни единое окно не выбито. Эти — переметнулись. Господи… там же русский командующий… неужели и он?! Или просто — убили?!
Какое-то время граф Ежи так и стоял, живым памятником самому себе. Он смотрел на разоренное здание штаба, на польский флаг — и копил, как немыслимую драгоценность, копил
Автомат — верный стальной друг — торкнулся в бок.
Ну… гады… держитесь!
1 июля 2002 года
Афганистан, Пандшерская долина
Аль-Хиджра
Однажды один из сподвижников изъявил желание переселиться из Мекки в Медину, на что посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал ему: «Горе тебе, дело хиджры тяжелое!»
С давних времен люди шли этой тропой. Они шли ею еще во времена Александра Македонского, известного здесь как Искандер Двурогий, они шли здесь во времена Дурранийской империи — короткого периода расцвета Афганистана. Этот путь был уникален, путь разбойников, контрабандистов и воров. Издревле через Афганистан проходит торговый путь, он начинается в Бухаре, пересекает Пяндж, потом идет по Салангу, причем, когда не было тоннеля, там пользовались переходами, потом идет до Кабула, столицы Афганистана — и там резко раздваивается. Одна часть пути идет на Кандагар и дальше, через пустыню — в порт Карачи, крупнейший порт в регионе [108], где грузятся на корабли и оправляются во все части света. Точно таким же путем дорога идет и в обратном направлении. Второй путь — поворот на девяносто градусов на Восток, и до Джелалабада, а потом, через Хайберский проход, до еще одного крупного торгового города Индии — Пешавара. Раньше так и шел этот путь — Кабул-Джелалабад-Пешавар и дальше в Индию. Именно его описал Киплинг. Но проблема в том, что у этих маршрутов есть одна ключевая точка — Кабул. Да проклянет Аллах короля Гази-шаха, полукровку и тагута, и его нукеров, озверевших от жадности и безнаказанности и ведущих себя так, как будто они забыли и про Аллаха, и про последний день, и не знают, что их ждет на Суде. В Кабуле со всякого груза надо платить пошлину, да такую, что, заплатив ее, честный торговец может и разориться, если ее платить, то торговать нет смысла. Какие-то торговцы подгадывают, когда таможенные сборы будут собирать их родственники и соплеменники, но если нукеры Гази-шаха, не дай Аллах, узнают об этом, то… Перед базаром установлены несколько столбов с перекладинами, а на них головой вниз висят нечестные торговцы и предавшие раиса сборщики налогов, а кишки их свисают до самой земли. Наглядная демонстрация того, что кабульского раиса не следует обманывать в деньгах.
Но есть и еще одна дорога, куда более опасная. Нужно свернуть и дойти до кишлака Руха, а дальше продолжать путь прямо по Пандшерскому ущелью, узкому, практически не контролируемому властями, полному душманов. Стены ущелья в некоторых местах так узки, что два грузовика, столкнувшись нос к носу, разъехаться не смогут, и потому чаще всего товар здесь возят на ослах. На этой дороге с тебя снимут дань или душманы — они отберут все, а тебя, возможно, убьют, — или воины джихада, те возьмут только то, что положено, а тебя проводят до конца ущелья, потому что они боятся совершить грех перед Аллахом. Так пополнялась казна воинов, ведущих непримиримую борьбу с властями за торжество ислама на этой истерзанной земле, афганцы и британцы не раз бомбили эту дорогу, но так ничего этим и не добились, ибо скалы крепче дурных людских намерений. Самое главное — эта дорога выводит на стык границ трех великих империй — Британской, Японской и Российской. Большинство грузов шли отсюда в Британию и из Британии в Афганистан без грабительских поборов короля, но были и те, кто вез грузы в Японию и Россию. Пещеры в тех местах порой представляли настоящие сокровищницы Аладдина.
У беглецов были две возможности. Первая — пересечь ущелье и идти напрямую к русской границе, идти опасными, нехожеными тропами, и для этого им пришлось бы пересечь Саланг. Вторая — идти по ущелью или параллельно ущелью, тут было много людей, вооруженных людей, но с ними были пуштуны. Более того — это были пуштуны из хорошо известного, воинственного и прекрасно вооруженного рода племени Джадран, с которыми не стоило связываться никому. Все пуштуны были отлично вооружены, у них имелись четыре пулемета, а к ним достаточно патронов, что отличало их от бедных племен, вооруженных лишь старыми винтовками да дедовскими саблями. Им надо было выйти к самой границе хоженой тропой, а потом за ними прилетели бы вертолеты. Потому они решили идти самым простым путем — по тропе, по ущелью.
Их теперь было семеро — в пути к ним прибился единственный выживший при катастрофе самолета в горах рыжий британский солдат, ростом чуть выше среднего, который все время почему-то прятал глаза. Сначала его вели на аркане, потом — освободили под ручательство еще подопечной Вадима, которая вынуждена была скрывать свои длинные светлые волосы и лучше всех в группе знала английский язык. Пуштуны вообще были настроены на то, чтобы либо грохнуть британца, либо потребовать за него выкуп, но они знали, что русские, которые идут с ними в караване — друзья шейха, от русских поступает оружие, которое сейчас находится в их руках, и шейх приказал не обижать русских ни словом, ни делом. Русские заступились за солдата — что ж, если русским нужен этот рыжий доходяга, пусть забирают…
А получилось все так…
Старый «Шорт Андовер», который прислали за принцем и его сопровождающими, был произведен больше двадцати лет назад и за это время успел изрядно устареть. Мощности двигателей не хватало на то, чтобы поднять самолет повыше над горами, они захлебывались в разреженном воздухе — и самолет еле тащился над снежными пиками, ища в белой стене гор провалы и с облегчением ныряя в них. У него не было ни запаса скорости, ни запаса высоты — стоит ли удивляться, что произошло то, что произошло?
На одной из едва заметных троп, с которых был хороший обстрел, стояла небольшая колонна. Это были ослы, впряженные в телеги, а на телегах было оружие: крупнокалиберный пулемет «ДШК» и спаренный зенитный «Виккерс» на второй. Пилот «Андовера» летал в этих горах не первый год, знал опасные места и никогда бы не сунулся в них на своей старой телеге. Но тут не должно было быть ничего опасного.
Самое интересное то, что около этих телег находились воины сразу из двух племен. Одни выступали продавцами, другие — покупателями. Дело в том, что каждый род любого афганского племени самостоятельно обеспечивает себя оружием, если не состоит у кого-то на службе. Вот глава одного из родов решил женить старшего сына и заслал сватов в соседнее племя, а семья невесты, с которой будущий жених случайно познакомился у родника, затребовала богатый выкуп: стадо скота и некоторое количество дорогих тканей. Кроме того — по традиции перед свадьбой молодоженам надо выстроить дом, а это тоже стоит денег. А денег не хватало, и поэтому глава семьи решил продать кое-что ненужное в хозяйстве, потратив вырученные деньги на обустройство судьбы сына. Пройдясь по всем закромам, он выбрал на продажу два пулемета: «ДШК», который он взял лично в бою с соседним племенем, и «Виккерс», который, отступая, бросили трусливые британцы. По его расчетам, вырученных денег от продажи такого хорошего оружия должно было хватить, и даже остаться на то, чтобы накрыть подобающий случаю достархан. Чтобы не возить оружие далеко, он решил предложить его главе того рода, из которого происходила невеста. Взяв пару запряженных в телеги ослов, погрузив на них товар и прихватив с собой нескольких вооруженных мужчин его рода, глава семьи отправился навстречу своим будущим родственникам.
Договорились встретиться они на нейтральной территории, так, чтобы никому не было обидно, выбрали такое место, где можно было бы пострелять, дабы проверить товар, ибо, даже если ты произнесешь слово «халва» тысячу раз, во рту от этого не станет сладко.
Вот только родственничек, да покарает его Аллах за жадность, — оказался себе на уме. Выслушав деловое предложение — уступить оба этих прекрасных пулемета за двадцать тысяч афгани, он задумчиво почесал рыжую, нетипичную для афганца бороду и не спешил с ответом.
— А скажи-ка… уважаемый Абдалла… что в этом оружии такого, что ты дерешь за него три цены? — наконец-то, спросил он.
Отчего Абдалла-эфенди, отец жениха, сильно расстроился.
— Уважаемый Фазлутдин. Красота твоей дочери известна как по ту сторону Саланга, так и по эту, и я уверен, что Аллах пошлет ей и моему сыну дюжину бачат, которые продолжат мой и твой род. Но даже это не заставит меня согласиться на предложенную тобой грабительскую цену и отдать товар за бесценок. Хвала Аллаху, я взял этот товар в бою и намерен получить за него достойную цену. И если ты будешь упорствовать в своем стремлении бесцеремонно ограбить меня — Аллах свидетель, я направлю свои стопы в Кабул, чтобы получить за свой товар двадцать тысяч афгани!