Долгая дорога домой
Шрифт:
– Из чего?
– Ну, у нас мелкашки были. Пару раз папаня стрельнуть дал.
– Автомат уже проходили?
– У нас винтовки тренировочные – тот же автомат.
– Хорошо. Я дам тебе автомат, потому что вдвоем мы не справимся. Но не вздумай стрелять, пока я тебе не разрешу, или пока ты не останешься в живых один. Тогда стреляй. Сейчас – держи на предохранителе. Дорогу выдержать сможешь?
– Ну... смогу, наверное. У меня ботинки не отобрали, ноги не сбиты, выдержу.
– А этот?
– Не знаю...
– Надо, чтобы выдержал. Понял?
Вадим совершенно не представлял, что он должен будет делать, чтобы этот жирдяй выдержал. Да еще и девчонка... хотя на вид она крепкая, не хнычет. У Вадима еще не было постоянной девчонки, хотя у некоторых его сверстников подружки уже были.
Это – ответственность. Он ее не боялся, но просто у него не было опыта, он не знал, что делать. Если этот жирный опять захнычет, ударить его? Ну, раз ударишь, два ударишь, а потом что? На себе тащить... он вон какой жирный, не утащишь.
Но Вадим знал, что не откажется, пусть и боится. Дело не в автомате, хотя, как и любой нормальный пацан, он интересовался оружием и мечтал о своем, личном. Дело в том, что перед ним был русский офицер, который выполнял боевое задание и нуждался в его помощи. Их скаутским отрядом заведовал майор по адмиралтейству в отставке Тереньтев, он был мастер-скаутом, и задачи пацанам ставил точно так же, как взрослым. Без сюсюканья, без соплей – коротко и четко. За это пацаны его уважали, никогда не прогуливали скаутские занятия – не то, что в гимназии, где тебя, провинившегося, вызывают в учительскую тетеньки и начинают долго и нудно отчитывать. Отданный приказ должен быть исполнен, каким бы он ни был.
И поэтому Вадим постарался вытянуться, принял строевую стойку и четко ответил:
– Так точно!
– Ты должен быть все время рядом с ними. Поддерживать их, помогать им – потому что ты сильнее их.
– Так точно.
– Тогда готовься. Ты теперь их командир, по факту – на унтер-офицерской должности. Если кому-то надо оправиться – делайте это прямо сейчас, потом ехать придется. Время пошло.
Рядом с воротами в облаке пыли тормознул автомобиль, в темноте он казался огромным и уродливым.
– В машину. Быстро!
Вадим сначала удостоверился, что в машину сели те двое, за которых он отвечал, только потом сел сам. Последним в машину запрыгнул офицер, двигатель взревел – и машина тронулась с места на удивление плавно и мощно. Они забились назад, на спальные места, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности. Там, на виду, в каком-то мешке лежали лепешки и вода, на удивление вкусные. В машине было темно, тепло, уютно. Пахло кардамоном...
29 июня 2002 года
Хемниц, Австро-Венгрия
Стоянка дальнобойщиков
На всем земном шаре дороги – это жизнь...
С тех пор как человечество спустилось с деревьев и надело на себя нечто более пристойное, чем набедренная повязка, оно начало прокладывать дороги. Сначала – это были просто натоптанные тропинки, ведущие в места, где есть укрытия, где можно накормить скот и где не нападет хищник. Потом дороги стали мостить – это началось еще во времена Римской империи, римляне вообще придавали большое значение дорогам, потому что дороги, как стальные скрепы, крепили единство империи, развивали торговлю и помогали быстро перебрасывать из одного конца империи в другой войска. Некоторые римские дороги в италийском королевстве сохранились до сих пор, они мостились булыжниками, вбиваемыми в землю, и не отличались особо ровной поверхностью, но зато что может сделаться с булыжником? Такие дороги вечны. Остались целыми и некоторые римские мосты – просто удивительные сооружения для того времени, простоявшие больше десяти веков и оставшиеся невредимыми. Дело безвестных римских каменщиков надолго пережило их самих и стало лучшим памятником им и империи, памятником, прошедшим сквозь столетия.
Мостили дороги и в средние века – во многих городах для въезда надо было не только заплатить пошлину местному графу или магистрату, но и привезти с собой один или несколько камней, а кто не привез – плати еще. Так и строилось величие старой, каменной Европы, строилось неспешно, но тоже на века. Жаль, в наполеоновские времена почти полностью перестроили исторический Париж – вот было бы зрелище...
Мостят дороги и теперь. Правда, почему-то не на века, положили – лет через пять пора ремонтировать. Высочайшим указом дорожникам строго предписано мостить новые дороги не из асфальта, а бетоном и специальной смесью на основе базальта. Да только, видимо, кто-то крепко зарабатывает на ремонтах дорог, потому что мостят чем попало, и даже государь один раз изволил в сердцах высказаться: дорожников победить сложнее, чем англичан.
Там, где проложена дорога, все оживает. Строятся заводы, потому что продукция пойдет к потребителям по дороге, строятся дома, потому что людям тоже нужна дорога. Склады, автозаправки, харчевни – каждый имеет маленькую копеечку от дороги, и мало кто, при должном уме и трудолюбии, не превращает эту копеечку в рубль...
Лимонно-желтый МАН с большим, выкрашенным в желтый цвет прицепом выпал из вечернего, сверкающего огнями транспортного потока, подрулил к большой харчевне на объездной, где на площадке, урча моторами, возились, устраиваясь на ночь, грузовики, мигал неон на вывеске, и какая-то бабка с перцем (вот удумали-то...) весело подмигивала дальнобойщикам, нашедшим себе здесь приют на ночь. Останавливались здесь не все – кто рачительно относился к деньгам, предпочитали переночевать в спальнике машины, а питались тем, что жинка в курене соорудила в дорогу. Места на стоянке много, почитай – полгектара асфальтом залили. Хочешь – спи в машине, дыши выхлопными газами и давись всухомятку. Хочешь – живи как человек, зайди в харчевню, там тебе и стол, и компанию можно по душе найти, и на ночь нумер снять, поспать по-человечески. Ну и... в общем, тридцать три удовольствия никто не обещает, но сойдет...
Найдя себе место на стоянке, МАН заглушил двигатель, его водитель – среднего роста, чуть чумазый, в североамериканских джинсах и легкой куртке, как и другие водители, – осмотрелся по сторонам. Стоянка как стоянка, то самое на ночь, да и потом... никто же не заставлял их сворачивать сюда.
– Божедар, вставай, хватит дрыхнуть...
Смуглый молодой человек, дрыхнувший, как сурок, в спальнике за сиденьями, услышав свое имя, полез вперед, на пассажирское. Как и водила, он был черняв... и глядя на них, можно было бы предположить, что отец, зарабатывающий на дороге и накопивший на собственную машину, взял в ходку подросшего сына, чтобы врабатывался и просекал, что к чему на дороге. По виду пацану было от шестнадцати до двадцати лет – самое время учиться и выходить в первый свой рейс...
– Где мы?
«Отец» разглядывал карту.
– Судя по указателям и карте, это Хемниц. Знаешь здесь кого?
– Не... Наши дальше... до них ехать надо.
– Поедем. Завтра. Сейчас поспать надо. Пойду, харча какого куплю. Тебе соваться не стоит, я куплю. Тебе чего?
– Да все равно... – Божедар зевнул, – устал как, страсть...
– Это ты там. А как я за баранкой?!
– То так...
Хлопнув дверью грузовика, сотник пошел в направлении огней и музыки, надеясь раздобыть там еду.