Долгая дорога домой
Шрифт:
Может, сразу эту девчонку – в мешок, отнести мешок к реке, бросить его туда, потом вернуться и заняться бачами? Нет, тогда он слишком устанет и не сможет сделать с бачами ничего, перед тем как зарезать. Надо что-то придумать.
Гульбеддин-хан вернулся в «зал для клиентов», пошарил там, где сам знал, и нашел то, что надо – дубинку и баллончик со слезоточивым газом. Этим здесь успокаивали тех, кто буянил и громил принадлежащее заведению. Он сначала брызнет в помещение, где находились бачи, слезоточивым газом, потом ворвется туда, оглушит их дубинкой, оттащит туда, где режут баранов, и попользует. Потом он зарежет и их.
Странный шорох заставил Гульбеддин-хана отвлечься от своих омерзительных и нечестивых мыслей. Он поднял глаза, чтобы понять, что происходит, – и обомлел. В нескольких метрах от него стояло нечто, похоже на человека. Но это не был человек, потому что лицо у него было черным, а вместо одного из глаз было непонятно что, и от этого – отходил толстый провод, ведущий к необычному, страшно выглядящему оружию. Оружие было направлено прямо на него.
– Шайтан... – вымолвил изумленно Гульбеддин.
И сию же секунду отправился к тому, кого он назвал. Потому что у Аллаха для подобных нечестивцев и злоумышляющих – места не было.
Неразумные люди говорят, что в городах, где правоверные по пять раз в день совершают намаз и опасаются гнева Аллаха, нет множества из тех харамов, которые в изобилии есть в городах неверных. Что касается спиртного – так Аллах запретил правоверным вкушать хмельные напитки из плодов винограда, а русская водка, к примеру, делается вовсе не из винограда. Да и про насвай с чарсом в Великой Книге ничего не сказано. Но уж проституции в таких городах точно нет.
Аллах свидетель, как эти люди ошибаются.
Как и в любом крупном торговом городе, в Джелалабаде были места, где хорошо расторговавшийся купец мог за свой бакшиш получить женскую ласку. Лучшим заведением считалось названное на арабский манер Дар-ас-саад [35] , но были места и похуже. В таких заведениях обычно работали индуски – в британской Индии не было гаремов, а женщин имелось даже в избытке, учитывая постоянную войну на севере с британцами и убыль мужского населения из-за этой войны. Но были и афганки, потому что в Афганистане принято продавать вырастающих дочерей, конечно, для того, чтобы выдать замуж, но люди попадались разные, и куда попадали проданные, ведал один Аллах. В большинстве заведений работали вдовы – люди даже не второго, а третьего сорта в Афганистане.
35
Дворец счастья.
Вот одна такая веселая вдовушка по имени Сорейя поздно ночью решила проведать охрану джелалабадского базара – это были постоянные ее клиенты. В отличие от подавляющего большинства своих товарок, что было весьма необычно для Афганистана, Сорейя работала одна, этим она походила на проституток в городах неверных. Она работала одна и даже без сутенера, а все вырученное забирала себе. На промысел она выходила один-два раза в неделю, всегда работала только с постоянными клиентами. В дневное же время она служила в одном из государственных учреждений, открытых принцем Акмалем, – и вообще вела образ жизни добропорядочной вдовы. Ну, а что касается ночи...
Если посмотреть на Сорейю, то приходится признать, что внешность ее была, скажем так, «на любителя», и в городах неверных у нее было бы совсем немного клиентуры. Но в Джелалабаде она имела оглушительный успех. Дело в том, что в Афганистане понятие «женской красоты» совершенно отличалось от аналогичного понятия в Российской империи или, скажем, – в САСШ. Если в странах неверных красотки чуть ли не морили себя голодом, пытаясь втиснуть свою фигуру в «девяносто-шестьдесят-девяносто», да заодно и от целлюлита избавиться, то в Афганистане подросших дочерей продавали... на вес! Считалось, что чем полнее женщина, тем она лучше, тем больше детей она сможет произвести на свет и выкормить, а целлюлит не имеет никакого значения. В целом, отношение афганцев к женской красоте мало отличалось от воззрений примитивных племен Африки и Азии. Сорейя при росте в сто шестьдесят пять сантиметров весила за сотню килограммов – поэтому с клиентами у нее было все в порядке.
Сорейя жила недалеко от базара, но все равно, прежде чем идти туда, предприняла меры предосторожности: надела глухую паранджу и обувь на низком каблуке. По ночному Джелалабаду ходить вообще опасно, а ходить женщине – тем более. Опять тут играло роль примитивное мировоззрение афганцев – если члены семьи женщины не ценят ее, отпуская в дорогу одну и ночью, значит, ее могут не ценить и другие мужчины. От таких мировоззрений феминистские организации пришли бы в неистовство – если бы они тут были...
Прячась в тени заборов, Сорейя добралась до рынка, потратив полчаса на дорогу, которая в светлое время суток заняла бы максимум десять минут. Вышла она к базару как раз недалеко от главных ворот.
Но клиентов не было. Шайтан, они что – пьяны, нажрались и где-то валяются?
Возмущенная Сорейя ждала примерно десять минут, прежде чем решилась подойти к забору и посмотреть, что там. Видела в темноте она плохо, поэтому держалась за забор. Перебирая пальцами по ограде, она сделала шаг, потом еще шаг – и тут что-то попалось ей под ноги, она не удержалась и грохнулась со всего размаха на землю. Упала она так, что искры из глаз посыпались, и еще ей показалось, что она вывихнула кисть.
Выругавшись по-мужски, она попыталась принять какое-то устойчивое положение и встала на четвереньки. Развернувшись неуклюже (сто с лишним килограммов все-таки мешали), она подползла к тому, что преградило ей путь, и...
И в следующую секунду окрестности джелалабадского рынка огласил такой визг, что дурно, наверное, стало и самому шайтану. Буквально взлетев на ноги, Сорейя с непостижимой для ее комплекции прыткостью бросилась бежать куда глаза глядят. Так она и пробежала опрометью чуть ли не километр – прежде чем выбежала прямиком на моторизованный патруль ночных гвардейцев.
Когда вспыхнувшие ослепительно ярким светом фары вооруженного пулеметом «Лендровера» пригвоздили ее к стене, Сорейя завопила и бросилась бежать в другую сторону. Однако на сей раз ей убежать не удалось – один из солдат патруля в два счета догнал ее, сбил с ног и парой хороших пинков привел в относительное чувство. Как я уже упоминал, приличные люди по ночным улицам Джелалабада не шлялись, а с неприличными так и следовало поступать.
– Муртаза, что там? – не вылезая из машины, крикнул командир.