Долгая игра
Шрифт:
— Он мёртв.
Я даже не понимала, что заговорила, пока оператор не ответил:
— Кто мёртв?
— Парень из моей школы, — слова огнём обжигали моё горло. Слёзы жгли мои глаза. Я не могла думать. Не могла дышать. – Кто-то стрелял в него. Я… Я пыталась помочь… Я звала на помощь, но никто…
— Мисс, вы должны сохранять спокойствие. Полиция уже едет. Стрелявший всё ещё там?
В коридоре была только я и тело, которое больше не было Джоном Томасом.
— В кого-нибудь ещё стреляли? – спросил оператор. – Кто-нибудь
Я не знаю.
Я не знала, подумала ли я об этом, или сказала вслух. Моя рука упала на пол, а с ней и телефон.
Почему никто не пришел на мои крики?
Что, если Джон Томас – не единственный? – подумала я. Эта мысль заставила меня прийти в движение. В один миг я стояла на месте, а в следующий я бросила телефон на пол и бросилась бежать к кафетерию.
К Генри и Вивви.
Распахнув дверь, я рванула в комнату. Неестественно неподвижные ученики сбились в группки. Я услышала, что кто-то плакал.
Несколько человек.
— Тэсс.
Я обернулась на звук голоса Генри. Он здесь. Он цел. Я шагнула к нему.
Генри в порядке. Мой мозг попытался усвоить эту мысль. Все они в порядке. Никто не ранен. Никто не кричал.
Генри подошел ко мне. Я никогда не видела на его лице такого напряженного выражения.
Что-то во мне сломалось.
— Стреляли, — мне удалось выдавить то же слово, которое произнёс Джон Томас. – В него кто-то стрелял.
Генри протянул руку и сжал моё плечо.
— Знаю.
Кто-то застрелил Джона Томаса.
Генри знает.
— Ты знаешь? – прошептала я.
— Все знают, — напряженно ответил Генри. – Я так сожалею. Я знаю, что ваши семьи близки.
Близки? Я попыталась усвоить его слова. Сожалею?
Сожалеет о том, что это я нашла тело? О том, что я снова и снова кричала, но никто не пришел?
— Мёртв, — я собиралась задать вопрос, но у меня ничего не получилось. – Он мёртв, и…
— Ты этого не знаешь, — вмешался Генри.
Да. Знаю.
— Тэсс.
Голос Генри напрягся. Я проследила за его взглядом к моим рукам. Кровь. На моих руках была кровь Джона Томаса. Мёртв. Он был мёртв…
— Тэсс, — мягче повторил Генри, — что случилось? Ты ранена?
— Нет, — сказала я. Глядя на свои окровавленные руки, я почувствовала теплое прикосновение Генри сквозь мою одежду. Дамба внутри меня сломалась, и я заговорила. – Кто-то стрелял в него. Я нашла тело. Я звала на помощь. Я пыталась…
Генри пригнулся, пытаясь поймать мой взгляд. Его мятно-зеленые глаза нашли мои.
— Стреляли в кого? – спросил
— В Джона Томаса Уилкокса, — я уставила на него. Мой мозг усвоил тот факт, что, если Генри не знал о Джоне Томасе, значит, он говорил о чём-то другом.
О ком-то другом.
Вдалеке раздались звуки сирен. Я перевела взгляд с Генри на плоский экран телевизора на ближайшей стене.
Журналистка что-то говорила в камеру. Я не слышала её – я ничего не слышала и не чувствовала. Ни рук, ни ног, ни языка. Но перед тем как наступил шок, и у меня потемнело в глазах, я различила слова в нижней части экрана.
«В него кто-то стрелял», — вот, что я сказала Генри.
Он хрипло ответил: «Знаю».
Я отшатнулась назад, пытаясь опереться на стену. Когда я сказала: «В него кто-то стрелял», я говорила о Джоне Томасе Уилкоксе.
Генри говорил о президенте Нолане.
ГЛАВА 26
Президента Нолана подстрелили. Кто-то стрелял в президента. Эти слова снова и снова вертелись в моей голове.
Теперь, когда я сидела на полу, облокачиваясь на стену, смысла в них было не больше, чем когда я стояла в кафетерии.
Школа пребывала в режиме блокировки. Сначала мы услышали первые сирены, а меньше, чем через минуту, нас отправили по кабинетам. Свет был отключен. Двери – заперты. В коридорах дежурила охрана.
Телохранители Анны Хейден вывели её с территории школы.
Я оказалась в кабинете физики. Тут были и Генри с Вивви. Вместе с нами в комнате толпилось ещё две дюжины наших одноклассников. Кто-то плакал. Кто-то лихорадочно писал сообщения родным.
Кто-то смотрел на меня.
Кровь на моих руках уже высохла, но моя одежда всё ещё была ею пропитана. Мои брюки. Рукава моей рубашки. Лацканы, за которые меня схватил Джон Томас.
Джона Томаса застрелили, кто-то пытался убить президента, а на моих руках была кровь.
— Что ты видела, Тэсс?
Чей-то шепот нарушил рокот моих мыслей. В тёмной, забитой людьми комнате, я даже не знала, кто задал вопрос.
— Что случилось?
— Чья это кровь?
Больше голосов, больше вопросов. Я даже не осознавала, что дрожу, пока Генри не опустил руку на тыльную сторону моей шеи.
Они продолжат задавать вопросы. Снова и снова задавать вопросы, а ответы останутся одними и теми же.
Кто-то стрелял в Джона Томаса. Кто-то стрелял в него, я нашла его, и…
Кто-то позвонил стоящему у двери охраннику.
— Всё чисто, — произнёс он через несколько секунд. – В школе нет и следа стрелявшего.
Включился свет. Комната взорвалась разговорами. Их притупленный шум давил на мои уши. Если они не нашли стрелявшего, если это было не началом какой-то беспорядочной стрельбы – значит, Джон Томас был единственной мишенью.
Кто-то хотел его смерти.