Долги Красной Ведьмы
Шрифт:
— Если, — сказал он Кеннету, — ты встанешь передо мной, попросишь прощения и скажешь, что у тебя не получилось, то лучше тебе сразу утонуть.
— Милорд, — неожиданно пискнула Рената, — что вы собираетесь делать?
— Нагло лгать, — ответил ей Уриен. — Успех нашей операции будет зависеть в основном от моей убедительности.
— Это грех?
— Не больший, чем бездействие.
— Пообещайте… что все хорошо кончится!
— Вы можете доверять Кеннету аф Крейгу не меньше, чем мне, принцесса.
— Я доверяю. Но я же не о себе…
Она беспомощно протянула к нему обе руки, безотчетно желая, чтобы
— Все будет хорошо, — сказал Уриен.
— Это вы уже начали лгать?
— Веспасиан, — распорядился он вместо ответа, — в лодку!
Длинный, обманчиво неуклюжий пес аккуратно переступил через борт и закрутился там, умащивая на дне свои кости. Анелька последовала за ним. Кеннет толкнул лодку на воду, и когда та закачалась на легкой, ею же самой поднятой зыби, Уриен словно очнулся.
— Аранта, — сказал он, — в лодку.
Это было так естественно, в принципе и она удивилась сама, когда отступила на шаг, словно ее заталкивали в лодку насильно, и отчаянно замотала головой. Кеннет, стоя по колено в воде, изумленно вытаращился на нее,
— Я останусь. Потому что… — Она помедлила. — Ну, кто-то же должен приглядеть, чтобы вы играли по обусловленным правилам. Потому что, извините, но если вы ничего не придерживаете про запас в рукаве сутаны, то я не разбираюсь в людях. Кеннету в лодке хватит забот и без меня, а тут, в замке, я ничем не рискую.
Все поглядели на нее странно, однако Аранте и в голову не пришло в этот момент, что вздумай Уриен предать, она ничем ему не помешает. Уриен пожал плечами и отступился, и только Анелька фыркнула вдогонку что-то в смысле того, что его приказы, оказывается, обязательны не для всех.
Было солнечно, но в щелях меж камнями таился холод, а обманчивое безветрие несло в себе смутно ощутимую угрозу. Не останавливаясь и не оборачиваясь, чтобы проводить лодку взглядом, Уриен размашистым шагом направился обратно в замок, чьи ворота уже сотрясались от ударов бронированным кулаком. Чтобы догнать его, Аранте пришлось пуститься рысцой.
Пока привратник препирался с приезжими, у хозяев было время окинуть их оценивающим взглядом из окна в стене.
— Сколько их?
— Пятнадцать, — ответила шепотом Аранта, сочтя наконечники копий. Уриен хмыкнул.
— Нас уважают. Аранта… что бы я ни сказал и что бы я ни сделал, не вмешивайтесь и не опровергайте моих слов. На все, что я скажу, у меня будет причина.
— У меня тоже есть условие. Не отсылайте меня прочь. Пусть я буду… ну, скажем, служанка.
— Хорошо.
Он закрыл глаза и поднес ладони к вискам, как будто поправил волосы. Губы его шевельнулись. «Аз есмь камень?» Открыл глаза, в которых плеснулось то ли отчаяние, то ли веселье.
— Играем?
И по коридору к воротам, чеканя шаг по камню, пошел, выпрямив спину и подняв подбородок, совсем другой человек. Милорд Фирензе. Брат короля.
Человек, стоявший на пороге распахнутых для него врат донжона, был очень плохим. Само зло. Из тех, кто, приходя в дом, лузгает семечки на пол. Чтобы вынести это суждение, Аранте достаточно было услышать, как смеются его люди. Люди, смеющиеся так, делают ужасные вещи и всегда остаются безнаказанными. Инстинктивно, даже будучи вознесена на самые верхи, Аранта всегда избегала людей такого рода. К тому же лицо его напомнило ей какую-то тень из ее прошлого, хотя имя, которым он представился — комиссар Донахыо, — не сказало ей ровным счетом ничего. Огромный, как глыба, и такой же толстый, одетый в синее в соответствии со своим статусом. Напротив Уриена, сына и брата короля, этот был милордом неравного ранга. Мелкий шатлен, едва ли имеющий право на собственное знамя. Однако исполняемое им поручение как будто уравнивало их. Во всяком случае, от внимания Аранты не ускользнуло, каким насмешливым взглядом тот окинул обветшавшее от стирок и заштопанное на локтях одеяние Уриена.
— Вы не слишком вежливы с посланцами короля, — сказал он и только после паузы добавил обязательное: — Милорд. Чем таким вы занимались, что помешало вам отдать приказ опустить мост еще полчаса назад?
Донахью, очевидно, нравилось быть плохим. Это был его стиль: держать себя так, чтобы чистых от него тошнило.
Вместо ответа Уриен только шевельнул бровью в сторону буйной, гомонящей и переминающейся с ноги на ногу орды за спиной у Донахью, тем самым выстроив ее по стойке «смирно». Словно убедился в действенности своей харизмы и только после этого удостоил комиссара ответом:
— Согласно уложению от 978 года шатлен, состоящий в кровном родстве с королем, имеет право не отворять врата замка в течение часа, какие бы знамена ни стояли под стенами. Закон не отменен.
Слово «милорд» в ответ не прозвучало, и, наверное, даже Донахью заметил, как отточено, унизительно интеллигентен сделался вдруг Уриен.
— Ну-ну, — буркнул комиссар. — Значит, надо бы напомнить вашему царственному брату отменить его. Ребята уж отчаялись вытянуть ноги и смыть усталость пивом. Вы, надеюсь, позволите нам разместиться в этом зале? У меня для вас родственное, но сугубо конфиденциальное послание.
— При условии, что вы сдадите оружие на все время пребывания в стенах Фирензе.
— Это невозможно! — воскликнул Донахью наигранным густым басом, с интонацией пьяницы. Добродушие его настораживало Аранту еще больше. — Эти люди — мой эскорт. От кого они смогут меня защитить, если останутся с голыми руками? От баб? Сколько у вас людей?
— У меня двенадцать человек, из них три женщины.
Донахью кивнул.
— Во всяком случае, — сказал Уриен, — им самим будет неудобно таскаться по Фирензе с пиками и арбалетами. Все — вон в тот чулан.
— Ладно. При условии, что ножи и мечи останутся при них.
— Чего вы боитесь?
Донахью дернул густым, подернутым сединой усом.
— Как я уже сказал, это — моя охрана. Где я могу вручить вам письмо короля?
— Следуйте за мной. Пиво вашим людям сейчас принесут, и я надеюсь, что они обучены вести себя в приличном доме как подобает.
Идя первым, Уриен поднялся по лестнице на второй ярус. Донахью шел за ним, ступеньки под ним стонали и прогибались. Аранта следовала третьей, как привязанная. Чувствовала она себя несколько неловко, но в конце концов, это дело Уриена — объяснять ее присутствие, если что-то потребуется объяснять. Пока же ей в спину неслись предположения, сумеет ли она одна обслужить всю вновь прибывшую толпу.