Долгие дороги сказок (авторский сборник)
Шрифт:
— Офигеть…
— От тебя практически осталась одна половинка. Неудачная попытка принять второй облик наглядно доказывает мою правоту. Пропажа магии связана с тем, что вся мана шла на восстановление энергетической части за изнанкой. Твой организм лечил сам себя. Эльфийские маги удивлялись твоей особенности и строили разные гипотезы, почему не маг поглощает столько энергии и куда она у него расходуется.
— Эльфы не знают об этой особенности истинных?
— Нет, исследования проводили десять тысяч лет назад, записи о них сохранились только в архивах хранительниц, сами драконы не больно охочи до дележа тайнами, а мы делаем вид, что не помним о своих братьях и сёстрах, помогавших им. Способности творить магию стали возвращаться после восстановления или регенерации большей части утраченного. Не забывай, ты хранишь ключ, его накопитель также забирал кусок пирога.
— Ключ, Таргова безделушка, так меня подставить…
— Ключ и ваш божок к активации перехода не имеют прямого отношения.
— Как это? — опешил Андрей, огорошенный заявлением Великой Матери.
— Я несколько раз возвращалась к твоим воспоминаниям и пришла к выводу о незримом помощнике, задавшем седьмую руну, обозначающую точку страта, ключ сработал после этого, кто-то из истинных оказал тебе «медвежью» услугу.
— На Иланте нет больше истинных!
— На сей счёт я ничего не знаю, фактов, доказывающих противное, у тебя нет. Когда вернёшься, будешь разбираться досконально, а пока избавь меня от истерики и заламывания рук. Твоя долина на другой планете и носить воду в дырявом ведре я не намерена [32] , но образы и воспоминания в мозгу дают мне сделать однозначный вывод. Тебе помогли, кто-то вмешался в заклинание.
— Час от часу не легче, — став белее мела, буркнул Андрей, продолжая, между тем, буравить Ашшу задумчивым взглядом. В истерику он срываться не собирался, просто новость была из ряда вон… Какая-то сволочь сделала из него марионетку. Сволочь настолько опытная и сильная магически, что мороз по коже — вклиниться в чужое рунное плетение может только архимаг среди архимагов, а таковых что-то не припоминалось. Исходя из логики Ашшы, он был марионеткой в руках опытного кукловода, у настоящего мастера кукла верит, что живёт реальной жизнью, а если верит кукла, то окружающие и подавно. Тарг! В сердцах он стукнул кулаком по выложенному мраморной плиткой полу, с костяшек пальцев сорвался разряд, в прочном камне образовалась глубокая оплавленная выбоина. Усы миуры дёрнулись, шерсть на её спине встала дыбом от пробегавших по ней электрических разрядов.
— Прекрати!
— Что? — взгляд Андрея обрёл осмысленность. Вдохнуть, ещё раз, руки в стороны, успокоиться.
— Прекрати, — повторила миура. — Никто тобой не управлял, успокойся, с истинными подобное невозможно в принципе, любое воздействие на психику, каким бы тонким оно не было, оставляет долговременные следы, у тебя их нет. — Андрей грустно качнул головой. Как же, на Земле без всякой магии научились воздействовать на людей различными способами, а тут такой инструмент под руками. — Поверь мне, слияние разумов позволяет стороннему наблюдателю выявить воздействие любого уровня, вплоть до уговоров матери съесть ложечку кашки за папу, бабушку и дедушку. В твоём случае мы имеем точечное, единичное вмешательство в ход событий, кто-то следил за тобой в тот день и очень обрадовался дурному поступку неопытного дракона, отправив сюда. — Ашша протянула руку и нежно провела ладонью по его плечу. — Следить постоянно не может даже энергетическое существо, миры недаром отделены друг от друга гранью, проникновение за которую требует расходов маны с обеих сторон. Вполне возможно, что оттуда проникнуть в овеществлённый мир гораздо труднее, потому что здесь большая часть энергии имеет строгую фиксированную форму и подчиняется другим законам.
— Тогда ответь мне такой вопрос, почему я до сих пор не могу принять свой облик? — вернулся Андрей к начальной теме разговора.
— Ответ кроется в тебе самом, вот здесь, — полированный коготок коснулся его лба. — Внутренний запрет, табу, страх перед астралом, боязнь быть замеченным. Наш разум устроен так, что мы сами возводим перед собой нерушимые преграды и сами их сносим, данное обстоятельство зависит от воли и веры.
— И желания?
— И желания, — покладисто согласилась Ашша. — Ты умеешь переступать через себя, сделаешь это ещё раз.
— Весёлый у нас разговор получается, особенно для меня. Пошёл по овец — вернулся стриженым.
— Зато мы оба приобрели бесценный опыт, — тактично высказалась Ашша.
— Ой ли, — скептически изогнул губы в ухмылке Андрей. — Кроме опыта ты приобрела такой политический козырь, что все тузы в рукавах императора и князя будут битыми.
— Политика, — миура тяжело вздохнула, усы и вибриссы на лице кошколюдки бессильно повисли. — Таргова политика, как ты говоришь, сделала нас заложниками древних клятв и загнала в горы. Миуры на грани, нас становится больше, но где жить? Подгорные полисы становятся тесными, скоро леса Лидар не смогут прокормить все голодные рты.
Ага, оставшись внешне невозмутимым, Андрей навострил ушки и словно охотничий пёс встал в стойку. Правительница не была бы правительницей, если бы не задумала какой-нибудь ход, из-за которого сейчас начнётся торг. Правитель без политики это как борщ без сметаны. Надоело, к Таргу! Он лёг на тахту и уставился в потолок.
— Ашша, прошу тебя — не ходи вокруг и около, не хочу, осточертело. Давай без трагических отступлений, я не император и не князь, десять минут назад мы были близки настолько, как не могут быть близки мужчина и женщина при соитии, так что не надо нарезать круги вокруг меня словно кошка вокруг мышиной норки. Давай определимся раз и навсегда, если я могу помочь, то помогу, если нет, то я прямо отвечу, что помощи от меня ждать не стоит. Я устал от политики, от политиков и хочу нормальных отношений хотя бы в узком семейном кругу. Раз уж ты разрешила называть себя сестрой, давай будем соответствовать этому статусу. — закончив тираду о наболевшем, Андрей резко переместился на край тахты и посмотрел Ашше в глаза. Миура непроизвольно вздрогнула, в синих глазах собеседника прорезались жёлтые вертикальные зрачки. Через личину человека на неё смотрел дракон. — Скажи мне, как так получилось?
— Магическая клятва Великой Матери Ирршарт, неосторожно данная Растигару. Миур тогда было мало, и она ничем не рисковала, поклявшись за всех жить там, где есть поселения и города народа. Растигар хотел оградить расы друг от друга и предотвратить межрасовые войны. Мы владели большим количеством земель, все Багряные горы были нашими.
— Что страшного в древней клятве? Условия изменились и Матери Ирршарт давно нет.
— Её нет, но есть я и память, на которую легла клятва на крови, передающаяся через поколения. Став заложником неосторожной клятвы, данной не мной, я не могу нарушить слова. Растигар, видимо, знал или догадывался о тайне Великих Матерей и намеренно загнал нас в ловушку, старый дракон опасался, что мы станем самой сильной расой и предпринял долгосрочные меры по ограничению растущего могущества миур.
— Война, развязанная Хазгаром, лишила вас Багряных гор и предгорных равнин, он уничтожил все поселения, а данная клятва не позволила вернуться обратно, миуры там больше не жили. Воистину, думай, что говоришь! А снять клятву? Магическую клятву может снять прямой потомок того, кому приносилась клятва, я не могу избавить вас от ярма?
— Не всё так просто. Согласно всем законам ты являешься прямым потомком, но на тебе нет венца, только настоящая императрица Ягирра может это сделать. Хазгар потому самозванец, что никто не передавал ему и не накладывал магического венца, у него нет связи с троном.
Интересный расклад, Ашшу можно понять и посочувствовать ей всем сердцем. Великой Матери приходилось крутиться ужом на раскалённой сковородке, чтобы не дать втянуть миур в какой-нибудь конфликт и удержать численность кошколюдок в строгих рамках.
Кастовая система и возведение правительниц в ранг небожителей (за долгие тысячи лет у Великих Матерей была возможность подстроить общественный строй под себя) удерживали народ от волнений, но как долго склоны горы Лидар смогут сдерживать демографический пресс? Численность миур неуклонна росла, и демографическая проблема выступила на первый план. Всеобщее поклонение конечно хорошо, но от него булка хлеба не станет больше. Когда народ сытый, он задаёт меньше вопросов.