Долгие ночи
Шрифт:
— Арзу! Я возвращаюсь! — крикнул он, сбегая вниз. — Свобода или смерть.
Али спустился вниз. У подножия скалы наткнулся на труп женщины. Она лежала, скорчившись, придерживая мертвой рукой окровавленную грудь. Над ней роем кружились большие зеленые мухи. Али почудился сзади чей-то тонкий вскрик. Он оглянулся.
К нему, протянув тонкие ручонки, спотыкаясь, бежала маленькая худенькая девочка. Она кинулась к Али, обхватив его ноги. Али погладил грязные, взлохмаченные волосы девочки, затем подошел к мертвой женщине и закрыл старой шалью ее лицо с застывшими в ужасе глазами.
— Нет, мне умирать еще нельзя. Рано! — прошептал он. — Надо жить, и жить долго, чтобы сполна отомстить всем
"Свобода или смерть!"
Али поднял охваченного ужасом ребенка на руки и твердым шагом направился к своим…
А тем временем по ту сторону границы Великий князь Михаил Николаевич писал очередное донесение своему царственному брату Александру II:
"…В настоящее время все эти переселенцы уже проследовали обратно через Саганлуг, за исключение 180 семейств самых бедных и больных, не имеющих возможности продолжать движение до наступления теплого времени и поэтому оставленных на зиму с согласия нашего комиссара в Карском и Олътынском пашалыках.
Одновременно с посылкой войск для возвращения переселенцев от нашей границы турецкие власти, вследствие упомянутых грабежей и своеволия переселенцев, решились приступить к обезоружению их…
…Одновременно с известиями о событиях в Муше и близ нашей границы помощником моим было получено письмо по этому же предмету от генерал-адъютанта Игнатьева, из которого видно, что Порта крайне обеспокоена этими событиями, что к Мушу и Эрзеруму отовсюду стянуты войска, даже из столицы, и что для устранения вредного влияния Кундухова на переселенцев он уже вызван в Константинополь, оттуда получит дальнейшее назначение. И, наконец, что по случаю такого неудачного исхода последнего переселения Порта не считает возможным согласиться на новое переселение в Турцию в будущем году массами чеченцев или каких-либо других кавказских горцев…
Главнокомандующий Кавказской армии
генерал-фельдцехмейстер Михаил".
И Тарам написал своим землякам в Чечню о трагедии, разыгравшейся по ту сторону границы:
"…Мы возвращались из Муша по причине близости зимы и потому, что в Муше умерла уже одна треть наших людей. Мы направлялись к пределам владений царя Московского. Тут турецкие войска вышли нам навстречу, и погибло приблизительно по тридцать человек с обеих сторон. Когда же навстречу вышел Аскер-паша, то он и обезоружил нас у Муша и Гасан-Капы под предлогом, что нас будто бы боятся жители. Если бы от нас требовали оружие там, где религия позволяла бы нам сражаться, то мы бы его не отдали до тех пор, пока не погибли бы все. Теперь же мы расселялись по самым разным местам. Это — Диарбекир, Чабакчур, Муш, Гасан-Кала, Арзурум…"
* * *
Шесть лет спустя, возвратившись на родину, Маккал рассказывал своим товарищам:
— Вскоре после нашего прибытия в Турцию весь скот погиб от недостатка кормов, имущество распродали, чтобы дети не умерли с голода. На протяжении первых четырех лет турецкое правительство еще давало нам муку, иногда рис, но в крайне недостаточных количествах, а в последующие годы они лишили нас и этого. Голод, эпидемии, непривычный нам климат косили людей, как траву… Из чеченцев, по распоряжению турецкого правительства, сформировали в Диарбекире конный полк в тысячу человек. Полковым командиром был назначен Шамхал-бек Цугов, племянник Алихана Цугова, бывшего орстхоевского старшины. При подавлении вспыхнувшего в то время в Аравии возмущения участвовал и Диарбекирский чеченский полк…
…Наконец-то и Оттоманской Порте все же удалось хоть в какой-то мере осуществить свои честолюбивые мечты!..
Конец
Мескеты — Москва — Мескеты
1962 — 1970
Ожившие страницы истории
Эльбрус Минкаилов
В истории каждой национальной литературы есть периоды, в которые те или иные жанры, в силу различных обстоятельств, выходят на первый план. В чеченской литературе 60-70-х годов прошлого века таким жанром стал исторический роман. Чеченцы, возвратившиеся на родину из тринадцатилетней ссылки, начинавшие новую жизнь, были крайне заинтересованы в знании своей истории, ее наиболее драматичных страниц. Поэтому естественно, что писатели старшего поколения обратились к историческому роману. Саид-Бей Арсанов в своем романе "Когда познается дружба" начал художественное исследование жизни чеченского народа конца XIX — начала XX века, но роман остался незаконченным. Халид Ошаев в своей трилогии "Пламенные годы" охватил события, имевшие место с 40-х годов XIX века до завершения Гражданской войны, на судьбах представителей четырех поколений рода Шапиевых показал процесс продвижения чеченского народа от противостояния России до совместной с другими народами борьбы за новую жизнь. Магомет Мамакаев в своих романах "Зелимхан" и "Мюрид революции" дал широкую панораму жизни чеченского народа первых двух десятилетий XX века, создал образы героев двух типов — героя-одиночки абрека Зелимхана и руководителя революционной борьбы чеченского народа Асланбека Шерипова. Все эти обозначенные произведения, несомненно, явились значительными художественными достижениями для литературы тех лет, но, написанные в рамках жестких идеологических доктрин того времени, не содержали и не могли содержать ответы на многие вопросы.
Для писателей старшего поколения, к которым относятся С.Арсанов, X.Ошаев, М.Мамакаев, важно было показать, что чеченцы — это такой же народ, как и другие народы нашей страны, что он испытывал гнет царизма, что в революционной борьбе участвовали и отдали свои жизни за светлое будущее лучшие представители нашего народа. Конечно, в последнее время отношение к революции 1917 года, к ее значению, изменилось радикальным образом, но именно к этой мысли подводили, да и не могли не подводить все названные выше исторические романы, написанные в соответствии с требованиями метода социалистического реализма.
Абузар Айдамиров является представителем нового поколения чеченских писателей, того поколения, чье детство было омрачено ссылкой, которое росло вдали от родины, перед которым ежедневно вставал вопрос о своей вине, о вине своего народа — за что, почему он репрессирован? Это поколение выросло с обостренным восприятием всего того, что относится к Чечне, чеченскому народу, к его языку, которого они не изучали, истории, которую они не знали, культуры, которой их лишили.
Именно это привело в литературу конца 50-х — начала 60-х годов прошлого столетия и Абузара Айдамирова, а также Шайхи Арсанукаева, Ямлихана Хасбулатова, Шиму Окуева, Хусейна Сатуева, Мусбека Кибиева и многих других.
Абузар Айдамиров родился в 1933 году в селе Мескеты Ножай-Юртовского района. Его детство закончилось в феврале 1944 года, в тот холодный зимний день, когда он вместе со всем народом отправился в далекий Казахстан, безвинный, но с клеймом изменника Родины, врага народа. На его еще слабые плечи легли тяжелые испытания, которые он мужественно, с упорством и постоянством преодолевал, работая, учась. Ему пришлось побыть учетчиком полеводческой бригады, школьным библиотекарем. Возвращение помешало закончить Пишкекский сельскохозяйственный техникум, в котором он обучался, но не работа бухгалтера отвечала его духовным запросам. С 1 сентября 1957 года он начинает новую страницу своей биографии, став учителем в Мескетинской школе. В 1958 — 63 годах он заканчивает заочное отделение историко-филологического факультета ЧИГПИ, вскоре становится директором школы и многие годы совмещает тяжелый труд учителя и писателя. Он стал поистине народным учителем и народным писателем, даже если бы не получил эти звания официально.