Долгий фиалковый взгляд
Шрифт:
— Мейер или Макги? — осведомился он.
— Макги. Хочу принести жалобу на нарушение прав личности и на оглашение интимных подробностей моей жизни и времяпрепровождения.
На губах его появилась полуулыбка.
— Ну, еще бы.
— Поэтому я пришел дать эксклюзивное интервью насчет зверств местной полиции и так далее.
— Ничего себе! Ну и ну.
— Мистер Госс, вы внушаете мне впечатление, что когда-то и где-то действительно работали в газетах.
Он любезно улыбнулся:
— Причем в первоклассных, приятель. Давным-давно даже
— А скажите-ка, черт побери, мистер Госс, что получится, если вы опубликуете больше, чем хочется мистеру Норму?
— Помилуй Боже, приятель! Неужели вы не понимаете, что именно безответственные публикации в прессе породили общественное предубеждение против защитников в криминальных делах? Поскольку ни у кого нет абсолютно никаких шансов успешно наехать на шерифа Хайзера, ему нечего предоставлять информацию о своих успехах. А их у него на самом деле чертовски много. Столько, что окружной судья Стэн Боули издал нечто вроде запрета на паблисити до суда. Значит, шериф прочитает газету, явится, схватит меня, приведет к Стэну, тот с мрачной улыбкой заметит: «Господи Иисусе, Фостер, вам следовало быть умнее», — и оштрафует на пятьсот баксов за неуважение к суду.
— Но подобное обвинение не пройдет.
— Знаю! Значит, я пойду к братьям Джессон и объявлю: «Слушайте, я отправляюсь в крестовый поход. Мне известно, газета приносит хорошие доллары, известно, что вы, добрые джентльмены, ежегодно переводите акции „Джессон комьюникейшнс“ на мой пенсионный счет, но я должен пробить дорогу свободной прессе». После этого они пожелают узнать, против кого я собрался в поход. Я назову шерифа, и они полюбопытствуют, в чем он виновен, в коррупции или в неэффективной работе. Я отвечу, что это, пожалуй, лучший во всем штате шериф, который принял весьма непростой округ и угомонил его, не совершая каких-либо незаконных действий.
— А если сюда из Майами нагрянет компания репортеров снять крупный сюжет об этой милой диктатуре, мистер Госс?
Он опять улыбнулся:
— Никто не предъявит им обвинений в неуважении. Максимальное содействие. Экскурсии с гидом. Официальная любезность. Никаких происшествий.
— Но Мейер жутко избит.
— Помощником шерифа, немедленно уволенным и обвиненным в нанесении тяжких телесных повреждений.
— А вы в курсе событий, хоть и мало печатаете.
— Старые привычки. Древние рефлексы. Я с интересом узнал, что Ленни Сибелиус примчался, как только вы свистнули. Хотелось бы выяснить, что вы за тип, мистер Макги? Поэтому дверь перед вами открыта, политика полной откровенности гарантирована.
— Выяснили что-нибудь?
— Наемные гладиаторы типа Сибелиуса, Белли, Формана, Бейли и прочих редко затрачивают свои таланты на низкооплачиваемое представительство, если речь не идет о каком-то полезном паблисити. Думаю, дело здесь не в любезности. Может быть, вы на него работаете. Ведете расследования, составляете досье для защиты, проверяете состав присяжных. Судя по вашему поведению,
— Никогда не думали снова вернуться к журналистике?
— Думал. А вдобавок думал о моей закладной, о семнадцатилетней дочери, вышедшей замуж за парня из супермаркета, о двенадцатилетнем сыне, страдающем судорогами. В двадцати милях от дома я ловлю замечательных окуней.
— А про Фрэнка Бейтера не думали?
— Стараюсь не думать. Мистер Норм сообщит все, что мне следует знать.
Тут мы улыбнулись друг другу, и я вежливо попрощался. Он был таким же, как Кинг Стерневан, — давно прекратил драться, но еще умел двигаться. Никакого огня не осталось, однако в первых двух раундах мог доставить серьезные неприятности.
Я вышел. Апрельский день приближался к концу, стоял весенний аромат сиесты. Я повел «бьюик» к «Белому ибису», откуда можно позвонить и узнать, как там Мейер.
Глава 8
Остановился я точно на том самом месте, которое возводивший мотель архитектор решил отвести для хозяина автомобиля из номера 114. В номере мигал красный огонек телефонного аппарата. Я записал телефоны звонивших, которые сообщила мне леди за стойкой. Из Лодердейла звонила до мозга костей британская представительница штата Ленни, изложившая диагноз Мейера: сотрясение средней степени, перелом скуловой кости. Его положили на сутки для обычного обследования.
Другой телефон оказался местным. Я позвонил, выждал десять гудков, как предписано в телефонном справочнике, и положил трубку. Потом звякнул шерифу. Он оказался у себя.
— Слушаю, мистер Макги.
— Мне не хочется совершать каких-либо неугодных поступков. Я подумывал съездить на станцию Эла Стори, а потом вспомнил, что это за пределами округа.
— С какой целью?
— Хотелось бы выяснить, каким образом меня кто-то подставил.
— По этому поводу ведется расследование. В помощи мы не нуждаемся.
— К чему-нибудь пришли?
— Я, пожалуй, не стал бы сейчас комментировать.
— Таков ваш оптимальный подход?
— Буду признателен, если вы останетесь под моей юрисдикцией, мистер Макги.
— Да будет так, шериф.
Какое-то время я сердито разглядывал ковер, на котором не остается пятен и который никогда не рвется, потом поискал в телефонном справочнике номер Арнстеда. Никакого Лью, Лу, Льюиса. Арнстедов оказалось трое — Джей-Эй, Генри Т. и Кора.
Попробовал Джей-Эй.
— Лью дома?
— В этом доме такого нет и никогда не было, мистер. — Бах!
Попробовал Генри Т.
— Лью дома?
— Черт возьми, нет, приятель. — Бах!
Начал было звонить Коре, потом решил, что вполне можно съездить по адресу и удостовериться лично. В справочнике значилось: Кэттлменс-роуд, 3880. Я отыскал Кэттлменс-роуд в полумиле к западу от «Белого ибиса», свернув на север по 112-му шоссе. Равнина с прямоугольными бунгало, которые по мере продвижения на север попадались все реже.