Долгий фиалковый взгляд
Шрифт:
Полицейские носят значки и принимают присягу. Поэтому только от того, насколько они ценят эту присягу, зависит, учитывают они информацию или пропускают ее мимо ушей. Завидев в глазах копа характерный блеск, хочется чуточку притормозить.
— Кинг, скажем так, это довольно уверенное предположение.
— Тогда, значит, ты отклонился на левое поле, Макги. Признаем, что Лью вовсе не был чересчур сообразительным, и признаем, что он торговал женщинами. Какой бы хорошенькой ни была мисс Линда Фезермен, ему хватило бы соображения даже не пытаться давить на нее.
— Можешь выяснить чьи-нибудь имена?
— И не подумаю. Вдруг кого-нибудь назову, а они окажутся единственными близкими друзьями Лью. Если бы он продавал каждую женщину, с которой валандался за последние четыре года, ему пришлось бы вести бизнес с помощью Ай-би-эм и возить домой деньги в грузовике.
— Интересно, что он делал с деньгами?
— Засаливал. Не встречал другого такого типа, который так медленно лез бы в карман, расплачиваясь за пиво или за чашку кофе. Купил несколько хороших ружей, одного хорошего коня, вот и все. Был у него симпатичный автомобиль, который он приобрел наполовину разбитым и отдал Генри Перрису, чтобы тот привел его в порядок. А потом, после столкновения, не сумел расплатиться, машину разбил и остался в полном убытке. Свои дела и практически все прочее он держал при себе. Рот на замке и карман на замке. Любому копу не стоит заводить личный сейф в банке. По-моему, Лью запихивал их в ящики из-под фруктов и закапывал в землю.
— Думаешь, откопал и удрал?
— Нет, если все еще мог, живя здесь, неплохо зарабатывать. Думаю, он мертв.
— Думаешь, он знал об убийстве Бейтера?
— Давай останемся друзьями, приятель. — Кинг открыл дверцу, медленно выбрался, плотно захлопнул ее, вытер лоб. — Наверняка что-нибудь прояснится сегодня. По-моему, еще увидимся! Рад слышать, что с твоим другом все в порядке.
Я подъехал к фирме строительных материалов Крамера в четверть двенадцатого. Располагалась она в полутора милях от города по дороге к аэропорту. Большой товарный склад с доками для погрузки; бетонная площадка примерно в два акра со сверкающими под солнцем декоративными плитами, выставленными напоказ; розничный магазин со всем необходимым для самостоятельного строительства; офис в одном здании с магазином. Дело поставлено великолепно, ведется оперативно, образцы расставлены аккуратно, свидетельствуя о процветании предприятия. Кругом бродили старики, разглядывая инструменты, замки и щеколды, аэрозоли с краской и обшивочные листы, точно так же, как много лет назад разглядывали бакалейные товары, раздумывая, на что потратить сэкономленные десять центов.
За барьером высотой до пояса находились две женщины средних лет и одна молодая. Молодая оказалась той самой Джини со снимка. Она выглядела стройнее в короткой розовой юбке с оборками и белой блузке с тонкими красными вертикальными полосами. У нее были подстриженные под мальчишку темно-каштановые волосы. Одна из женщин постарше направилась ко мне, но я улыбнулся и кивнул на Джини, которая обрабатывала счета на большой счетной машине «Берроуз». Женщина пожала плечами, окинула меня менее гостеприимным взглядом и заговорила с Джини. Та оглянулась, сначала с недоумением в зеленых глазах, потом с догадкой. Выключила машину, подошла к барьеру с такой стороны, что мне пришлось отойти на угол, и мы в конце концов оказались на максимальном расстоянии от двух других женщин.
Мелкие изящные черты, широкое лицо с далеко расставленными глазами, очень маленький ротик над острым подбородком.
— Вас ведь зовут Макги, да?
Благодаря непременной в подобных местах духовой музыке наш разговор был приватным. Я кивнул. Она дернула головой и сказала:
— Можете мне поверить, у этих старых коров ушки всегда на макушке. Дори сообщила, что вы парень крупный, высокий, вроде как бы побитый в разных местах, с хорошим загаром и настоящими светло-серыми глазами. Только не уточнила, насколько крупный и насколько высокий. Судя по ее тону, она на вас запала. Позвонила мне сегодня после ухода Фреда, часов в семь утра, а голос у нее был чуть-чуть пьяный. Боялась, как бы я не рассердилась, что она про меня разболтала. Сказала, что вы в полном порядке, а раз ей годится, то и мне тоже. Я прямо рот раскрыла, когда она упомянула четырнадцать девчонок. Я думала, максимум десять. — Джини оглянулась через плечо на настенные часы. — Могу поменяться перерывом на ленч вон с той девушкой, что сидит за кассой. Она терпеть не может уходить в полдвенадцатого. Сейчас десять минут… Здесь толком не поговоришь. Я просто чувствую, как мистер Франдел глядит на меня через стекло, прямо просверливает в голове дырку глазами. Слушайте, если не возражаете, купите что-нибудь. Это поможет. А потом, в полдвенадцатого, я выйду вон из той двери на заднюю стоянку.
Я присоединился к бродившим покупателям и наткнулся на вещь, которую хотел бы добавить к инструментарию на борту «Флеша»: компактную, легкую электрическую отвертку с варьирующейся скоростью, обратным ходом, прекрасным набором сменных головок, плотно упакованную со всеми причиндалами в крепкий алюминиевый ящичек, за двадцать шесть долларов девяносто пять центов. Почему бы Ленни не купить небольшой презент для судна своего легавого пса? Единственный изъян — из цинизма или из наплевательства — присобаченные каким-то идиотом стальные заклепки в алюминиевых петлях и стальная защелка на ящичке.
Когда я расплатился и вышел, миссис Джини Даль уже стояла в тенечке, прислонясь к стене здания, скрестив ноги, уткнув локоть одной руки в ладонь другой и на треть выкурив сигарету. Улыбнулась, оторвалась от стены, пошла следом за мной к автомобилю. Я включил кондиционер на полную мощность, поднял пневматические окна, свернув на скоростную дорогу, и спросил:
— Куда едем?
— К «Берни». Прямо вниз до вывески справа. Позади там какой-то дурацкий лесок, а еду можно брать в заведении. Мне хотелось бы чизбургер и ванильный коктейль.
Я принес еду в картонной упаковке, поставил на бетонный стол со скамейками в тени больших австралийских сосен. В рощице мы оказались единственными клиентами, остальные пять столиков пустовали. Прилетела пара хохлатых соек, приземлилась на краю стола, опасливо запрыгала к нам. Джини протянула открытую ладонь с крошками. Птичка посмелее после долгого раздумья схватила подачку и полетела есть на ближайший стол. Пока мы ели и разговаривали, она продолжала кормить птиц.
— По-моему, у него наверняка было прикрытие. Но ничего определенного он не рассказывал. Попросту пару раз заверил меня, что беспокоиться не о чем. Я ведь живу с матерью и с ребенком, поэтому говорила Лью, что мать превратит мою жизнь в ад на земле, а мой вшивый бывший муж по-прежнему хочет забрать ребенка и в результате может отнять у меня Дэви, то есть если будет какая-нибудь облава или что-нибудь в этом роде.
— Тогда его покровителю разумно продолжить дело после исчезновения Лью, если он мертв.
Джини вытерла бумажной салфеткой оставшиеся на губах следы ванильного коктейля.
— Макги, я, наверное, без особой охоты вела бы любые дела с Лью, если бы он опять объявился. То есть когда он был помощником шерифа — это одно дело, а когда выпущен под залог до заседания выездного суда — совсем другое. Понятно? Может быть, он лишился прикрытия и ему захотят заодно предъявить другие обвинения. А когда я получу повестку в суд, уж поверьте, наверняка сойду с ума. Думаю, лучше всего мне на какое-то время спрятать мою дурную голову. Если ничего не случится, может быть, через пару недель удастся устроить свидание с одним знакомым местным жителем. По-моему, эта связь может стать постоянной. Он от меня без ума, поэтому я смогу получать регулярную плату, если он не чересчур желторотый и сообразит найти место для встреч прямо здесь, вместо того чтоб куда-нибудь ездить. Не хочу лишиться вещей, купленных в свое время, например цветного телевизора. Не хочу возвращаться в захудалый черно-белый квартал Ширс, там моя мать и Дэви просто пропадут. Кстати, слушайте, что вы хотите узнать? Дори сказала, вы отдали ей фотографии, может, и мне отдадите? Вдруг с Лью действительно что-то стряслось, тогда лучше чтобы они по рукам не ходили.
— Меня интересует, как он вел дело. Наверняка не налаживал контакты на своем ранчо или в департаменте. У него должна быть другая база.
— Зачем ему база? Не знаю, как все начиналось, но к тому времени, когда я вошла в дело, было так: один тип передавал другому, с кем надо связаться. Потом Лью где-то встречался с клиентом, например в баре «Искатель приключений», присматривался и, когда с виду все было нормально, объяснял правила: только на одну ночь, перед делом никакой крепкой выпивки, плата вперед. Потом клиент выбирал девушку по своему вкусу, Лью звонил, сообщал, где, когда, с кем. Если девушка не могла, парень выбирал другую. Лью старался не допускать никаких регулярных свиданий. Говорил, из-за этого могут возникнуть проблемы. Были несколько местных, немного. С ними дело почти всегда было где-то за городом. Назавтра или через день Лью приносил мне деньги. Наверное, так было… легче — самой не брать у клиента плату. Больше походило на простое свидание, хотя девушка знала и парень знал, что за все вперед заплачено. Надо было докладывать Лью о любых неприятностях, например, когда клиент злился и дрался или прихватывал с собой приятеля. После этого Лью навсегда вычеркивал его из списка. Не хотелось бы, чтобы мной командовал кто-то другой, если он не будет за всем присматривать так, как присматривал Лью. Он только в последнее время стал невнимательным, клиенты пошли не такого высокого класса, дольше деньги не отдавал, пришлось ему два раза напоминать. А в последний раз я его видела где-то месяц назад. Он мне звякнул домой около восьми вечера, велел выйти на угол и там ждать. Посадил меня в полицейскую машину, помчался за город, как сумасшедший, ничего не объяснил. Пошел дождь, мы приехали в какую-то дурацкую маленькую лачугу на краю света, он набросился на меня, сорвал одежду, швырнул на какой-то засаленный старый матрас и был таким грубым, что я испугалась. Клянусь, десяти минут не прошло, как я уже снова сидела в той самой машине, тряслась, до смерти перепуганная, потому что летел он сломя голову. Высадил меня на углу под дождем, мать, слава Богу, уткнулась в телевизор, даже не взглянула, когда я вернулась и шмыгнула к себе в комнату.