Долгий путь к счастью
Шрифт:
— Рассказывать в общем нечего. Ваш отец был женат дважды. Его первая жена, Эффи, родила ему дочь Сильву. Супруги друг другу совсем не подходили, ссорились ужасно. С таким человеком как ваш отец, жить было очень трудно. Дочь свою он явно не любил. Возможно, был огорчен тем, что родилась девочка, а он мечтал о сыне. Не знаю. Так или иначе, ребенком он не интересовался, да и едва ли вообще выносил ее.
— Бедная девочка! — заметила я. — Она ведь понимала это. Не удивительно, что она была неуравновешенной, как вы говорите.
— Эффи скончалась от воспаления легких, а через пару лет после этого отец ваш
— Наверное, Сильва, бедняжка, чувствовала себя такой несчастной.
— Хотелось бы знать, конечно, почему Сильва решила тогда выйти в море, куда она собиралась и, самое главное, действительно ли она погибла.
— А разве пустая лодка, выброшенная на берег, не достаточное доказательство?
— Ну, знаете, какие здесь люди! Где еще такие бывают, кто в самых очевидных случаях будет усматривать влияние сверхъестественных сил. Кто-то говорит, что ее гномы «утащили», а этот народец, как вам известно, большим уважением у нас пользуется. Кто-то говорит, она была «меченая», то есть вроде как из их компании, вот они забрали ее туда, откуда она пришла в наш мир. Кто-то говорит, она так негодовала на свою судьбу, что обратилась к самому дьяволу за помощью. Он о ней и позаботился. А дьявол, если помните, уже фигурировал в наших семейных преданиях.
— Да, вы рассказывали.
— Ну, а теперь от кого угодно можно услышать, что якобы в ненастные штормовые ночи сквозь шум прибоя и рев ветра доносятся и крики Сильвы. Некоторые даже считают, что ее призрак по замку бродит.
— Вы думаете, этот призрак обитает в моей комнате?
Яго расхохотался.
— Эллен, надеюсь, я не напугал вас этими сказками? Дорогая моя девочка, мы переселим вас в другую комнату.
— Нет, не надо! Я лучше встречу Сильву, если дух ее «бродит» по замку, я с удовольствием познакомлюсь с ней. Ведь она была мне сестрой. Как я могу забыть об этом? Все детские годы, которые я провела с Эсмеральдой, я мечтала иметь настоящую сестру, и она, оказывается, была у меня. Лучше бы я всю жизнь росла и жила в этом замке!
Он неожиданно близко наклонился ко мне и сжал мою руку.
— Как бы я этого хотел, Эллен. Тогда вам не надо было бы сейчас привыкать ко мне, мы уже давно и крепко дружили бы. Впрочем, надеюсь, мы и так скоро станем друзьями.
Чайка пронзительно вскрикнула почти над головой, будто насмехалась над нами. Яго не заметил этого. Лицо его было задумчивым, в глазах — теплый свет.
Мы помолчали. Я думала о своей сестре, так одиноко жившей в огромном замке, в то время как я мучилась в милости у кузины Агаты. Несколько страничек в блокноте нарисовали мне четкую картину тех лет: нелюбимый ребенок, мучительно переживающий свое одиночество. Вряд ли кто-нибудь мог понять ее лучше, чем я. Но мне достался от природы счастливый дар жизнелюбия, у меня была подружка — Эсмеральда, тихая и кроткая, по-своему страдавшая не меньше, а может, даже больше, чем я; несомненно, ко мне судьба была благосклоннее, чем к Сильве. А она, бедняжка, в громадном замке не смогла найти ни одно! доброй души! Уверена, что моя мать жалела ее, была добра с ней, но ведь мать сбежала с острова, когда мне было три года. Сильва сама тогда была маленькая, лет двенадцати, наверное.
Яго окружила целая стая птиц, он бросал им корма из корзины. Я присоединилась к нему, чтобы разделить его восторги от лицезрения этой картины: птичий гвалт, шум крыльев, порывы ветра, запахи моря.
— Красавицы какие, а? — кричал он сквозь гомон. — Вы знаете, что эти огромные птицы весят всего несколько унций? Хочется вам парить вот так же в воздухе, а, Эллен?
— Это, наверное, потрясающее ощущение. А почему они так тоскливо, так печально кричат?
В этот момент я почувствовала, что на нас смотрят. Резко обернувшись, я увидела на склоне позади себя незнакомого человека. Увидел его и Яго.
— О-о, да это Джеймс Мэнтон! — сказал он. — Мэнтон, здравствуйте. Что, работаете здесь?
Мы шли друг другу навстречу.
— Эллен, — сказал Яго, — разрешите представить вам Джеймса Мэнтона. Мэнтон, это моя подопечная мисс Эллен Келлевэй.
— О, да вы художник! — воскликнула я. Он кивнул с очень довольным видом, уверенный, что я знакома с его творчеством.
— Рад встретить вас, — сказал художник, — я на лодке сюда приплыл, собирался эскизы делать.
— Значит, вы хотите писать наш Остров? — спросил Яго.
— И Остров, и птиц. С этого холма открывается удивительный вид на ваш Остров. И освещение сегодня исключительное. Посмотрите, как море играет красками.
Мы согласились, что море особенно красиво.
— Трудно передать такую игру света, — произнес он, — но я попытаюсь. Надеюсь, вы не жалеете, что приехали на Остров, мисс Келлевэй?
Я сказала, что меня все здесь восхищает. Он следил глазами за высоко парившей в небе птицей; потом быстро поклонился, пожелал нам всего хорошего и пошел своей дорогой.
— Значит, это тот самый человек, который живет на Острове Голубых Скал? — спросила я, когда мы остались одни.
— Да, уж много лет, как он там поселился. Рисует он все больше птиц, море. Разбирается в этом неплохо. Мне кажется, это его здесь и держит. Но живет он на острове всего по несколько недель. В Лондоне он занимается продажей своих работ, а может, выставками.
— А на Острове Келлевэев он бывает?
— Нет, с тех пор как они с вашим отцом поссорились, не бывает. При встречах мы с ним, естественно, здороваемся, но друг у друга в домах не бываем. Ну что, может, пора нам возвращаться? Отдохнули достаточно, чтобы не потерять весла на обратном пути?
— Да я и не уставала вовсе.
Яго потянулся, потом разбросал птицам остатки корма — я сделала то же самое, — свернул дорожный плед и, взяв снова меня за руку, направился с холма к песчаному пляжу, где на привязи осталась наша лодка.
— Забирайтесь, — сказал он, — а я столкну ее!
Лодка закачалась на мелководье, я взялась за весла.
— Никакие занятия греблей вам не нужны, — сказал Яго, — вы будто с веслами в руках родились.
Скоро доплыли мы до нашего острова; лодку оставили у причала.