Долгий сон
Шрифт:
XXXVI
Наутро он проснулся в страхе — что-то принесет ему новый день? Бежать отсюда, раздумывал он, одеваясь, или остаться, попробовать приспособиться? Когда он подъехал к похоронной конторе, его ждал на пороге Джим.
— Кантли явился, — шепнул он.
— Да?
Призывая на помощь все свое мужество, Рыбий Пуп толкнул дверь в контору. Там, одетый в штатское, лихо заломив шляпу на правый глаз, посасывая сигарету, покачиваясь на стуле, сидел Кантли и строгал
Рыбий Пуп стоял, чувствуя, что беззащитен перед этим взглядом, стоял, не в силах определить, к какому разряду явлений действительности относит его сознание белого человека.
— Доброе утро, начальник, — невнятно проговорил он.
— Поздненько ты сегодня, — без улыбки заметил Кантли, пряча ножик в карман.
— Да, сэр. — Рыбий Пуп выжал из себя заискивающую улыбку. — С похоронами этими кувырком все пошло.
— Пуп, у меня к тебе разговор.
— Да, сэр?
Уверенный, что поплатится жизнью, если выдаст, какие образы таятся в его мозгу, Рыбий Пуп старался подавить в себе ощущение, что белый читает у него в мыслях.
— С Макуильямсом виделся вчера вечером, а? — спросил Кантли.
— Да, сэр. Слышу, кто-то стучит в дверь, открыл — а это он, — заговорил Рыбий Пуп, каждым словом стараясь подчеркнуть, что он тут ни при чем. — Знаете, начальник, чего удумал этот Макуильямс — что будто бы после папы остались какие-то погашенные чеки. Ерунда это, начальник. Я ему так и сказал. Какие были чеки, те папа ему все отдал. А других никаких нету.
Кантли провел по губам языком и подошел к нему вплотную.
— Точно знаешь, Пуп?
— Точно, сэр. Папа сам говорил.
— Ну это-то еще ни черта не доказывает! — Кантли сплюнул. — Тайри, как выяснилось, был куда хитрей, чем я думал. Этот ниггер бесстыдно врал мне со слезами на глазах. Один раз он меня одурачил, но уж во второй раз — дудки, не выйдет, хоть он и на том свете. Мог бы сообразить, сукин кот, что я с него глаз не спущу… Сам божился, что, дескать, сжег все чеки, только один завалялся в сейфе, а сам потащил их к этому стервецу Макуильямсу. Короче, Пуп, если еще существуют какие-то чеки, чтобы они мне были тут, и притом — без промедлений!
Откуда-то в нем возникла убежденность, что просто отпираться — мало, необходимо врать так, чтобы крепко поверили, иначе ему не жить. Чеки были оружием — воспользоваться этим оружием было страшно, но и сдавать его врагу не хотелось.
— Больше никаких чеков нет, начальник! — У него задрожал голос. — Клянусь вам! Я на вас работаю. С чего бы я вдруг пошел вам наперекор? Как вы скажете, так я и буду делать! — Задыхаясь от стыда, он уронил голову на грудь и разрыдался.
— Нечего, нечего, — проворчал Кантли. — Можешь не разводить тут сырость, мне от этого ни жарко ни холодно.
Уловив в голосе белого облегчение, Рыбий Пуп немного расслабился. Да, он сейчас играл, играл вопреки себе, ломал комедию не хуже Тайри, и ненавидел себя за это, и ненавидел белого за то, что он вынуждает его притворяться.
— Пуп, ты возил письмо к женщине по имени Глория Мейсон?
— Возил, сэр.
— Какого содержания письмо?
— Не знаю, сэр.
— В тот же вечер, как умер Тайри, ты сломя голову полетел отдавать это письмо. Почему?
— Я прочел завещание и исполнил, что велел папа.
— Толстое было письмо?
— Даже и не скажу, сэр. — Рыбий Пуп захлопал ресницами, прикидываясь простаком.
— Слушай, ты же держал его в руках! Вспомни!
— Держать-то держал, сэр. Но только…
— Толстоеоно было или нет?
— Что-то в него было вложено, это да. Но чтобы сказать, что уж оченьтолстое…
— Ну такое,допустим? — Кантли отложил примерную толщину на пальце одной руки.
— Не-ет, это многовато…
— Тогда какоеже? — Серые глаза Кантли, не мигая, впились в его лицо.
— Не знаю, сэр. Знаю только, что в нем были деньги…
— А в самом письме сколько было страниц?
— Страниц-то? Много… Начальник, письмо было не такойтолщины, как та пачка чеков, что папа дал мистеру Макуильямсу.
— Больно ты умный, ниггер! Ведь брешешь все!
— Нет, сэр! Не брешу!
— А где сейчас эта Глория?
— Я почем знаю, начальник. Мистер Макуильямс говорил, уехала.
— Ты не знал, что у нее за домом стоит докторова машина?
— Нет, сэр. Я за дом не ходил, — соврал он.
— Макуильямс не говорил, где она?
— Да нет, сэр. Он наоборот меняспрашивал. Я сказал, не знаю. Как вот вам говорю.
— Когда ты приносил письмо, Глория его не читала при тебе?
— Читала. На кухне, она там кофе варила.
— Что она вынула из конверта?
— Деньги… А после — письмо.
— А где она находилась при этом?
— На другом конце кухни, сэр. По-моему…
— Вы что, там вдвоем с ней были, ты да она?
— Ну да, — соврал он, мысленно видя врача и Глорию и вспоминая, что не было никакого кофе.
— И что ты делал, пока она читала письмо?
— Кофе пил…
— Значит, ты не все время смотрел на нее, м-м?