Долгий сон
Шрифт:
— Как думаешь, встала она?
— Хочешь, я сбегаю посмотрю?
— Давай. Позвони в дверь. Выйдет, скажешь, что мне ее надо на два слова. Быстро, ну!
Рыбий Пуп выскочил из машины, пересек тротуар и, взбежав на деревянное крыльцо, нажал большим пальцем на кнопку звонка. Никто не отозвался. Он позвонил еще, на этот раз дольше.
— Кто там? — донесся голос Глории.
— Я. Пуп. Откройте.
Из полутемного коридора выступило белокожее лицо, и на мгновение его ошпарило страхом — но лишь на мгновение. Глория была в купальном халате.
— Ты что, Пуп?
— Там, в машине, —
Глория на секунду замялась.
— Ну, хорошо.
Он подошел за ней к машине. Задняя дверца была открыта, Тайри придерживал ее рукой. Глория мешковато опустилась на краешек сиденья и обратила к Тайри встревоженное лицо.
— Что случилось, милый мой?
— Слушай, что я скажу, Глория, и все исполни в точности, — сдержанно начал Тайри. — Времени у меня в обрез, понимаешь? Мы с доком попали в беду. На вот этот пакет вострит зубы начальник полиции… В нем чеки, которые он от меня получал, погашенные, за последние пять лет…
— Боже мой! А какая беда, Тайри?
— Глупая, ни о чем не спрашивай. Твое дело — убрать эти чеки подальше, спрятать в надежное место, и чтоб никто не видел. Найдется у тебя такое?
Глория задумалась, покусывая губы.
— Есть старый колодец в сарае, высохший. Разве спустить в ведре? Там никто не додумается искать. Колодец сверху завален дровами, так что…
— Как раз то, что надо. Все, детка.
— Тайри, но что случилось? — умоляюще повторила Глория.
— Ты что, не слыхала? «Пуща» сгорела сегодня ночью.
— Больше сорока человек погибло, — прибавил Рыбий Пуп.
Глория закусила сжатый кулак.
— Господи помилуй, — простонала она. Ее округлившиеся от страха глаза, не отрываясь, глядели на Тайри. — Бедный ты мой…
— Ладно, все образуется, — проворчал Тайри. — Ты ступай-ка спрячь чеки, да поскорей.И если не увидимся на этих днях, причина тебе известна.
Глория с надеждой повернулась к его сыну.
— Смотри, Пуп, береги отца…
— Да уж я от него ни на шаг ни днем, ни ночью.
Сунув пакет под халат на груди, Глория вылезла из машины.
— Ты, дорогой, все же давай о себе знать, хорошо?
— Обязательно. Беги.
Она торопливо пошла по дорожке к дому и скрылась за дверью.
— Одно дело сделано. — Тайри вздохнул.
Теперь, когда стало ясно, что Тайри прячет вещественные доказательства, изобличающие начальника полиции в лихоимстве, Рыбий Пуп был полон мрачных опасений. Ему припомнились недобрые шуточки, которыми начальник ответил на его просьбу предоставить им с отцом право похоронить сорок две жертвы пожара.
— Пап, зря я полез набиваться с похоронами?
— Брось, неважно, — коротко ответил Тайри.
Они повернули обратно, к похоронному бюро. У дверей ждал Джим. Увидев их, он сбежал с крыльца к машине.
— Тайри, тебе уже час названивает начальник полиции.
— Знаю. — Тайри вышел из машины и заговорил с расстановкой: — Вот что, Джим. Бери у Пупа ключи от его тачки, мы ее бросили у «Пущи». Скажи Джейку, пусть приведет. После для тебя есть серьезное дело. Надо обработать больше сорока трупов…
— Ого! — Джим присвистнул. — Это все пожар?
— Он. Свидетельства о смерти передадут нам. Это Пуп постарался. Но тут, понимаешь, нельзя, чтобы стали завидовать другие похоронщики. Ты всех обзвони, из других городов тоже, договорись, что соберетесь у следователя. Поделишь покойников на всех и чтоб по совести. С этим пожаром не оберешься шуму, нехорошо, если пойдет слух, что будто мы на нем нагрели руки. Будь пообходительней с родными покойных. Обыкновенно кому передали свидетельство о смерти, тому семья и доверит похороны. Но в этот раз, Джим, если кто из родственников не пожелает иметь дело с нами, ты не перечь. Мы с доком крепко влипли, и нам ни к чему разговоры, что вот, дескать, ниггеры сперва наживались на «Пуще», а теперь наживаются на тех, кто там погиб… Положение не из легких, Джим. Как, справишься?
— Попробую, Тайри, — отозвался Джим.
— Скажи Кэрли Миксу, Джо Нэшу, Джиму Поплару и Дику Пейли, пускай захватят с собой что надо для бальзамирования. И чтоб ни с кем никаких пререканий. Начнут что спрашивать, всех отсылай ко мне. Дальше. Все трупы, Джим, нужно доставить в школу и разместить для опознания в спортзале. Договорись, чтобы гробовщики тебе ссудили на это время сколько надо грузовых автомашин, на такую прорву покойников катафалков не хватит во всем городе. Формалина потребуется намного больше обычного, консервирующей жидкости, гипса… Заказывай без промедления. И еще, Джим. Расценки мы снизим на десять процентов, поскольку хоронить будем, как бы сказать, оптом, ясно? Какие грузовики пойдут на кладбище, те, я полагаю, неплохо бы обтянуть черным крепом. Джим, и делать все это одному тебе: доставать кружки, шприцы, и во что обряжать покойников, и грим — все тебе. Я буду занят другим. Этот пожар наделал делов…
— Да уж, — протянул Джим. — Шарахнуло вас. Между прочим, тебя в конторе дожидается доктор Брус.
— Серьезно? Тогда вот что, Джим… Покуда мы с доком не кончим разговор, меня для начальника полиции здесь нету, понял?
— Как не понять, Тайри, — удрученно сказал Джим.
Следом за Тайри Рыбий Пуп вошел в контору, где, понурясь, безмолвно сидел доктор Брус. Хозяин и гость встретились молча. Рыбий Пуп сел, переводя взгляд с одного на другого, пытаясь угадать, что же происходит. Один был врач, другой — похоронщик, один приводился ему отцом, другой был его другом; один, неграмотный, был изворотлив и хитер, другой, ученый человек, был сейчас весь во власти страха. Рыбий Пуп знал, что, когда они заговорят, ему откроется, что это все значит — и страх, и шепот, и вороватые шаги во тьме…
XXIV
В окно все сильней било солнце, и Тайри опустил штору и зажег настольную лампу — ее свет выхватил из затененной комнаты три черных лица. Он снял трубку с телефона, достал бутылку виски, три стакана и поставил на стол. Рыбий Пуп знал, что речь пойдет о чем-то ужасном, что должно быть принято решение жизненной важности, и ему было заранее жутко.
— Наливайте на свой вкус, док, — сказал Тайри, наполняя на треть свой стакан.
— Да, надо выпить. — Доктор Брус дрожащей рукой налил себе виски, залпом выпил, не разбавляя, и поднял пустые от страха глаза. — У нас совсем мало времени, Тайри.