Долгий сон
Шрифт:
Больше Рыбий Пуп не пробовал. Увидев, где стоит начальник пожарной охраны, он незаметно подошел и встал рядом. Из дверей, спотыкаясь и откашливаясь, вышел пожарный, весь красный, со слезящимися глазами.
— Ну как там, Боб? — спросил начальник.
— Сорок два трупа.
— Врешь!
— Точно, сэр! В большинстве погибли от удушья… Мало кто от ожогов. Горело-то сильней всего кругом и сверху. Удивительное дело. Все этот чертов мох, пересох, сатана… Начисто закрыл доступ воздуху.
— Поплатится за это кто-нибудь,
На полянах, застланных дымом и паром, толклись люди, глядели на догорающие развалины, боязливо ступали между трупами, простершимися на траве. Пламя бледнело, и пожарные устанавливали прожекторы, чтобы продолжать работу при их свете. Откуда-то вывернулась Мейбелл.
— Пуп! — позвала она. — Брюхан нашелся. Вон там лежит, в лесу.
— В лесу? Мертвый?
— Нет. Но плох уж очень. Пошли к нему.
В нем опять шевельнулась надежда. Может быть, и Глэдис найдется где-нибудь, живая… Он пошел вслед за Мейбелл в лесок по левую сторону от «Пущи». В одном месте люди сбились в кучку над чем-то, лежащим на земле. Это был Брюхан. Он корчился от боли и тяжело дышал.
— Брюхан, — тихо позвал Рыбий Пуп.
Брюхан повел глазами в его сторону.
— А, Пуп, — прошелестел он.
— Как ты?
— Да паршиво.
— Ты Глэдис не видел?
Брюхан покачал головой. Рыбий Пуп опустился рядом с ним на колени.
— А тамона была? — спросил он.
— С-сказала, надо п-поговорить… А тут телефон… Говорю — п-погоди, пошел ответить… Смотрю, г-горим… Кругом огонь… Вышиб доску под лестницей… Пролез наружу… П-побежал… Упал… С-сил не хватило… Дальше не помню… — Шепот оборвался.
Вот он и поговорил с последним, кто видел Глэдис живой, — надежды больше не оставалось. Он подождал, пока Брюхана положили на носилки и понесли к санитарной машине, и поплелся сам не зная куда, бессмысленно глядя в пространство померкшими глазами, ничего не видя, кроме расплывчатых черт улыбающейся белой женщины со снимка, который он в тот памятный день насильно заставил себя проглотить, сидя в полицейском автомобиле. Глэдис, белая и черная; она была живой мечтой, которая рассеялась теперь как дым, он думал, что в ней может обрести искупление, — и вот ее не стало. Между тем нить воображения уж повлекла его вслед за нею, память призывала ее из небытия, чувства воссоздавали ее образ, как путеводную звезду его будущих исканий.
К нему подбежала Мейбелл, ее черное лицо было перекошено гневом.
— Что творят, суки! — закричала она со слезами. — Белый врач говорит, Брюхану нужно переливание крови, причем срочно! Тут в двух шагах больница для белых,так нет же, им, сволочам, надо тащить его за десять миль в черную больницу! Ну, не подлость? Будь они прокляты, эти белые!
Конечно, подлость, что Брюхану отказали в срочной медицинской помощи, но Рыбий Пуп был слишком убит собственным горем, остальное не задевало его по-настоящему. Его все еще неотступно преследовала мысль о Глэдис, он бесцельно кружил в толпе, не в силах расстаться с последними крохами надежды. Что, если она, как Брюхан, лежит где-нибудь в лесу и мучается? Он опять пошел в лес. Вдруг он замер. Впереди виднелась знакомая фигура. Он подошел ближе.
— Пуп! — Это был голос доктора Бруса.
— Док! — воскликнул Рыбий Пуп. — Это вы?
— Ш-ш, — предостерегающе шикнул доктор Брус.
Мокрое, перепачканное лицо врача покрывала пепельная бледность. Для чего он забрался в лес, когда он нужен там, у «Пущи»?
— Что это вы, док?
— Не хочу, чтобы меня тут увидел кто-нибудь, — сказал доктор Брус. У него тряслись руки. — Пуп, сколько человек погибло от пожара?
— Начальнику пожарной охраны докладывали, что сорок два…
— Не может быть! Боже ты мой! — Доктор Брус пошатнулся и схватился за дерево, дрожа всем телом.
Рыбий Пуп увидел, как он вынул из кармана пузырек, высыпал в трясущуюся ладонь пригоршню белых пилюль и поднес к губам. Безотчетно Рыбий Пуп рванулся вперед и шлепнул врача по руке, выбив из нее пузырек, — его содержимое рассыпалось по земле.
— Не надо, док! — крикнул он.
— Ты ничего не понимаешь! — простонал доктор Брус. — Ответственность за погибших лежит на мне,Пуп!
— Вы не виноваты. — Ища слов утешения, Рыбий Пуп обнял доктора Бруса за плечи. — Не убивайтесь так сильно, док.
Понемногу к врачу вернулось самообладание.
— Ох, не знаю, — сказал он. — Где Брюхан?
— Брюхан тоже пострадал. Его повезли в больницу…
— А Тайри ты не видел?
— Нет, сэр… Док, я свою девушку потерял на этом пожаре… — Он разрыдался.
— Тише, Пуп, успокойся. — При виде чужого горя в докторе Брусе опять проснулся врач. Он нагнулся и поднял с земли пузырек.
— Да не надо же, док! — опять остановил его сквозь слезы Рыбий Пуп.
Доктор Брус вытряхнул себе на руку две таблетки и бросил пузырек в бурьян.
— Прими одну, не повредит, — сказал он, подавая таблетку Пупу. — А вторую приму я.
— От ч-чего они, док?
— Успокоишься немного, — сказал врач и, положив таблетку в рот, проглотил ее.
Рыбий Пуп нерешительно проглотил свою.
— Пуп, мне необходимо повидаться с Тайри. Он не в конторе сейчас?
— Не знаю. Может, и там.
Доктор Брус пошел прочь, неуверенно пробираясь в темноте среди деревьев. Рыбий Пуп провожал его взглядом, пока он не скрылся из виду.
— До смерти перетрухал бедный док, что столько народу погибло на пожаре, — пробормотал он.
Когда он вернулся на пожарище, ему встретился Бак.
— Пуп! — Бак схватил его за руку. — Слушай, Глэдис нашли.
— Где?
— Там положили, на траве…
— Нет! Нет!