Долгий сон
Шрифт:
— Кто же это кого собрался убивать? — обиженно спросила она.
— Вот Криса, например, убили…
— А-а! — Она внимательно посмотрела на него. — Ты уж говорил про него как-то, — сказала она с недоумением. — Вы с ним в родстве были или как?
Его взяло такое зло, что расхотелось вести разговор. До нее ничего не доходит. А ведь он ее любит. Ему хочется быть с нею. Возможно, как раз эта неискушенность и привлекает его в ней? Или то, может быть, что в ней — и белой, и не белой — ему видится образ некоего примирения? Или все
— Глэдис, — шепнул он.
— Да, мой хороший. Ты не волнуйся…
— Я хочу тебе сказать что-то очень серьезное.
— Ну что ж.
Он упивался сознанием своей власти над нею — по тому, как она отвечала, было видно, что она не догадывается, о чем он сейчас будет говорить.
— Ласточка, я тебя забираю из «Пущи».
Она поняла не сразу, столь непостижима, столь неожиданна была для нее эта мысль. Но вот голова ее вскинулась вверх, капризные губы приоткрылись в изумлении.
— То есть как это, Пуп?
— Я тебе снял квартиру из трех комнат на…
— Пуп! — Ее карие влажные глаза сделались совершенно круглыми. — Правда?
— Ага. На Боумен-стрит.
— Пуп, ты меня не разыгрываешь? — спросила она срывающимся шепотом.
— Нет, девочка, я серьезно.
Ее губы беззвучно шевельнулись, как будто ей было страшно заговорить.
— Пуп, я тебе правда нужна? — спросила она недоверчиво.
— Еще как.
Ее белые руки вспорхнули над столиком и крепко, судорожно ухватились за него.
— А родные что скажут, Пуп?
— Мама не будет знать. А папа не против. Он мне ни в чем не препятствует, лишь бы обходилось без неприятностей.
— От меня неприятностей не будет. Клянусь. Я тебя буду слушаться!
На улице, взрываясь одна за другой, пулеметной очередью затрещали шутихи, и Глэдис, вздрогнув всем телом, тесно прижалась к нему.
— Я хочу, чтоб ты была дома и не встречаласьни с кем, кроме как со мной.
Слезы хлынули у нее из глаз, она порывисто обняла его.
— Как ты скажешь, так и будет.
— Только я там не смогу проводить все время.
— Я тебя буду ждать, Пуп, — проговорила она, часто дыша. — Я никогда не думала, что у тебя это настолько серьезно. Не верила, что со мной может так быть… — Она взглянула на него сквозь слезы и печально, через силу, улыбнулась. — Я буду тебе готовить. Я и шить умею. Купи мне швейную машину, ладно? — Не дожидаясь ответа, она беспокойно передвинулась на стуле. — Я что хочу попросить, дорогой…
— Что?
— Можно я туда заберу свою девочку?
— Черт, ты хозяйка, ты и…
— Ой, Пуп! — простонала она. Она обняла его крепче. — И скажи еще… — Она с мольбой подняла на него глаза. — Ты ведь знаешь, какая я, — сказала она скороговоркой, как в воду бросилась. — Ты… — У нее вырвалось рыдание, она не договорила.
— В чем дело, маленькая?
Она крепко зажмурилась.
— Ты не станешь меня попрекать, что я была такая?
Он притянул ее к себе.
— Что было, то прошло, — сказал он. — Все это для тебя теперь позади.
Она открыла глаза — они молили об избавлении, о спасении — и посмотрела на него.
— Пуп, я старше тебя. Я не прошу, чтоб ты женился…
— Жениться отец мне все равно не даст. Да я и сам не готов еще, — чистосердечно, но с нежностью признался он.
— Почему… почему же ты м-молчал до сих п-пор? — всхлипывая и запинаясь, спросила она.
— Не знал, получится или нет. Скажи, а ты-то ничем не связана, можешь сделать, как я прошу?
— Ничем!Ничья, только твоя — твоя, пока нужна тебе, — горячо сказала она.
— Ясно. Завтра с утра пораньше пришлю к тебе грузовик за вещами.
— Хорошо. Как скажешь, Пуп.
Закинув голову, она посмотрела куда-то в сторону и вытерла мокрые глаза скомканным носовым платком. Ему еще не приводилось наблюдать, как в женщине совершается воскресение, не приводилось видеть, какой свет на лице у женщины, судьба которой изменилась в мгновение ока. Усталые складки по углам ее рта разглаживались у него на глазах. Внезапно она поглядела на него с испугом.
— Пуп, ты ведь не будешь шутить такими вещами?
— Что ты! Конечно, нет!
— Если ты это в шутку, я просто лягу и умру, честное слово…
— Я забираю тебя на содержание. С «Пущей» покончено.
Она опять обхватила его и расплакалась.
— Давай еще раз напоследок сходим в «Пущу», — вдруг попросила она лукаво. — Мне хочется потанцевать. А после я тебя уведу к себе, и кончено!
— Идет.
Он расплатился, и они вышли из бара. Когда они подъезжали к «Пуще», уже смеркалось, и, свернув на грунтовую дорогу, они окунулись в приторное благоухание магнолий, в неистовство джаза, заполняющее сумерки.
— Скорее танцевать! — возбужденно вскричала Глэдис.
Рыбий Пуп поставил машину, и, вбежав в зал, они, изгибаясь и клонясь, заскользили в кругу танцующих, подхваченные уже с порога ритмом музыки.
— Я как во сне, — шепнула Глэдис.
— Ты сама как сон, — сказал он. — Ты мне приснилась наяву.
— Никто никогда не узнает, до чего я сегодня счастлива, — вздохнула она.
Они пошли танцевать второй раз. В «Пуще» было жарко, как в бане. Закрыв глаза, тряся головами, исступленно играли взмокшие от пота черные музыканты.