Долго без тебя
Шрифт:
Глава 8
– Патрик, а почему мы в первый день ели в другой комнате?
Он растерялся.
– Ну... У меня были только догадки... Я боялся... В общем, я не хотел показаться идиотом, – на высоких скулах мужчины проступил легкий румянец.
– Идиотом?
– Глупцом, дураком...
– О, Патрик в этом вопросе очень...
– Мне просто, как и большинству населения земного шара, не нравится выглядеть смешно.
Мэри усмехнулась:
– Вот сейчас, когда краснеешь, как девица – ты выглядишь смешно. А верить в то, что есть что-то, чего твоими переменными не описать – это правильно.
– Переменнчивыми? Чем переменчивым?
– Не переменчивыми, а переменными. Это такие величины... Они постоянно изменяются, как... как погода или температура на улице. Им присваивается имя. Например, Погода, как бы она не изменялась – она все равно останется погодой, но она может быть солнечной, дождливой, морозной... Мэри, ты не знаешь как еще объяснить?
– Э... Ты знаешь, я не знаю как по-другому объяснить... Мне, например, стало понятно... Может быть, такими переменными и можно описать все...
– Ох, Мюренн, я даже не знаю, как по-другому объяснить...
Девушка сосредоточенно на что-то смотрела и, казалось, не слышала, что дальше говорили Мэри и Патрик. Она словно говорила сама с собой. Потом медленно перевела взгляд на мужчину и улыбнулась:
– Я не знаю правильно ли, но, кажется, я поняла. Только зачем эти все переменные? Зачем все описывать ими?
– Э... – «Зачем? Знаешь ли ты, Патрик, зачем?» Мужчина почесал затылок. – Я даже не знаю как это объяснить... – Мэри рассмеялась. Мюренн внимательно смотрела на Патрика и ждала ответа, а он... Он просто потерял дар речи.
Женщина покачала головой:
– Отомрите, молодежь! Патрик, ты не все на свете можешь объяснить, так что уймись. Мюренн, после праздников тебе надо будет нанять репетиторов – тогда ты сама найдешь ответы на все свои вопросы.
– А кто такие репетиры?
– Репетиры это учителя. Они помогут научиться тебе всему, чему учат в школе. Только делают это дома. Мэри, – мужчина покачал головой, – Мэри, я не знаю как бы мы были без тебя! Почему я не подумал об этом раньше!?
Она хитро улыбнулась:
– Я думаю, ты сам догадываешься почему. – Патрик и Мюренн залились краской. – Ешьте, пока не остыло.
– Мэри, ты обещала...
– Я помню, что я обещала. Но я же сказала – после ужина.
На окнах горели высокие восковые свечи. В камине потрескивали поленья. На высоких стенах и потолке отражались мигающие гирлянды. За окном уже в полную силу разгулялась метель. Сиды спрятались в холмах…
В одно прекраснейшее летнее утро, незадолго до восхода солнца… В волшебный час молодой ирландец Дик Фицджеральд стоял на берегу моря близ Смервикской гавани. Солнце стало всходить из-за громадной скалы и красными лучами своими прогонять седой туман, еще лежавший над волнами. Вскоре все море засияло на солнце, как громадное зеркало, в которое спокойно гляделись окрестные берега.
Дик с восторгом любовался чудной картиной солнечного восхода, а сам думал: «Как грустно смотреть на все это одному, когда нет ни души живой возле, с которой бы можно было поделиться дорогим впечатлением, передать свои мысли, свои чувства, а кругом меня, – сказал он, оглядываясь, – все пусто, ни живой души, – одно только эхо отозвалось, может быть, на слова мои... И он вдруг остановился. Недалеко от себя, у подошвы утеса, увидел он женщину ослепительной красоты; она сидела на берегу и медленно, грациозно поднимая руку, белую, как снег, расчесывала золотым гребнем свои длинные, изумрудно-зеленые волосы.
Дик, еще будучи ребенком, слыхал от матери, что если у морской девы отнять ее маленькую островерхую шапочку, то дева теряет способность возвращаться в свое подводное царство, пока не вернуть ей ее шапочки. В голове Дика тотчас созрел план: подкрасться тихонько к морской деве и овладеть шапочкой, лежавшей возле нее на песке. Придумано – сделано.
Но едва успел Дик спрятать шапочку в карман, как морская дева обернулась в его сторону, потом закрыла лицо руками и горько-горько заплакала. Дик, понимавший очень хорошо, что причиной этих слез была у бедной феи мысль о вечной разлуке со своей родиной, подсел к ней поближе, взял ее за руку и стал утешать, как мог. Но фея продолжала плакать попрежнему; однако же ласки взяли свое: она, наконец, подняла голову, взглянула на Дика и сказала ему:
– Человек, скажи, пожалуйста, ты хочешь съесть меня?
– Съесть? – с удивлением спросил Дик. – Да помилуй! С чего это тебе в голову пришло? Уж не рыбы ли выставили людей в глазах твоих в таком дурном свете?
– Так что же хочешь ты со мной сделать, коли не съесть меня? – спросила его фея, не спуская своих глаз с его лица.
– Что? – повторил Дик. – А вот что. Скажи мне: хочешь ли ты быть моей женой? И если ты согласна, так вот тебе мое честное слово, что не далее, как сегодня же вечером, ты будешь носить мое имя!
– А что это такое деньги? – с удивлением спросила морская дева.
– О! Деньги – это такая вещь, которую очень хорошо иметь, когда в чем-нибудь нуждаешься или хочешь ни в чем себе не отказывать.
– Мне и без того не приходилось себе отказывать ни в чем: чего бы я ни пожелала, стоило только приказать рыбам, и они тотчас же все исполняли.
После этого разговора на берегу Дик повел свою невесту домой – в тот же вечер с ней обвенчался.
Зажил Дик со своей женой припеваючи: все ему удавалось и счастливилось, а у нее все домашняя работа спорилась и кипела в руках, как будто она всю жизнь свою прожила на земле между людьми, а не между странными существами подводного царства. Через три года у Дика было уже трое детей: двое мальчиков и одна девочка. Можно сказать, наверное, что он бы счастливо прожил всю свою жизнь с милой феей, если бы человек мог не забывать в счастье о мерах благоразумной предосторожности. Но – увы! – чем более Дик жил со своей женой, тем более забывал о ее происхождении и о том, что у нее когда-нибудь может явиться желание вернуться опять на свою родину. Он даже не позаботился спрятать ее шапочку куда-нибудь подальше, а просто бросил ее под кучу старых сетей, лежавших в темном углу его хижины.