Долгое лето

Токацин .

Рану защипало. Вязкая красноватая жижа напоминала кровь, но пахла серой. Нерси вытер пальцем стекающие капли и заставил Фрисса слизнуть их.

– Противоядие, - пояснил он, вытирая руки об уже и так изляпанную броню.

– Токуаланцин, ты считаешь?
– спросил Нерси, возящийся с драконьей шкурой.

– Как тут их сочтёшь?!
– пожала плечами охотница.
– Будет по четверо на каждого, вместе с северянином, а сколько на маге, никто не видел.

– Два новых копья и одна палица, - загибал пальцы воин, усевшийся на лапе голема.
– Две шкуры и две головы... Северянин! Треть любой шкуры можешь взять себе, или один глаз, или десяток зубов.

– Та-а! И треть шкуры, и зубы, - качнула головой Токуаланцин.
– Отдай ему. Это его доля.

На колени к Фриссу положили свёрток мокрой чешуйчатой кожи и обломок драконьей челюсти. Он кивнул, уже ничему не удивляясь. Голем за его спиной осторожно шевельнулся, убирая лапы. Мост всколыхнулся, распрямляясь на воде, и застыл - невидимые сваи вновь держали его прочно...

...Драконья кожа, выдубленная и растянутая на совесть, от едких растворов приобрела тёмно-зелёный цвет с волнистыми разводами - как узоры на пластинке малахита. Новые сапоги обошлись Речнику в кусок невыделанной шкуры и маленький обломок янтаря, и на сдачу ему ещё дали яркий плащ, тёмно-красный, белый и чёрный, расшитый по краям мелкими змеиными перьями. Полюбовавшись на узоры, Фрисс бережно убрал его на дно сумки и натянул новенькие сапоги. Он прошёлся по комнате, радостно ухмыляясь, - теперь он снова был похож на посланца Великой Реки, а не на умертвие, вылезшее из болота, а до жары ему дела не было.

– Нецис!
– окликнул он Некроманта, сосредоточенно поедающего очередную порцию солений. Фрисс старался не смотреть на жирных многоножек, которых маг вылавливал пальцами из рассола, и на плавающие там же куски болотных грибов, похожие на больших слизней... но всё равно смотрел и морщился.

– Нецис, посмотри, я не напутал с подписями?
– он показал Некроманту новый кошель для пряностей. Десяток костяных трубочек был наполнен приправами, о каких на Реке и не слышали - и Фрисс не был уверен, что подписал их правильно.

– Та-а... Да, Фрисс, всё правильно, - кивнул маг.
– Как ты уместил их все в один кошель?

– Это доля Гедимина, - покачал головой Речник.
– Я отсыпал для него всего понемногу. Он любит куану... я подумал - может, ему ещё что-нибудь понравится.

В одном из карманов сумки лежали, завёрнутые в лист, изогнутые драконьи зубы - тонкие, но прочные крючки светло-бурого цвета. Фрисс думал, как пристроит их к своему амулету и прицепит к Зеркалу Призраков - так, чтобы они, раскачиваясь, не оцарапали кожу... и, может быть, кто-то на сарматской станции прикрепит к скафандру подвеску с драконьим зубом - и Гедимин снова спросит, откуда в этом мире берутся такие мутанты.

Поутру дорога Венд а-Игкой снова должна была встретить путников, и снова им предстояло пройти мимо холмов Сенцон Коамичтин. Фрисс думал, что рад будет увидеть восстановленный мост ещё раз - хоть чем-то они с Нецисом смогли насолить богу разложения, хоть в чём-то уменьшили его могущество! Речник мечтал выйти к чистому Озеру Игкой - и даже согласен был ступить на борт парома, построенного когда-то чародеем Ил-Хецаром... хотя Фрисс уже хорошо изучил пристрастия этого древнего мага и не сомневался, что паром будет страшен и изнутри, и снаружи.

Глава 46. Стены Шуна

Робкий зелёный свет сочился в затемнённые оконца. Сверху, между тесным головным отсеком и ещё более тесной палубой, что-то мерно шуршало и постукивало, будто кто-то пересыпал из ведра в ведро песок и мелкую гальку. Белый крылатый кот, пристроивший было голову на лапы, встрепенулся и посмотрел на того, кто стоял у штурвала. Корабль сейчас летел сам по себе - Ильюэ, убрав руки с рычагов и отойдя к окну, наблюдал за Кессой и одним из воинов в жёлтой броне.

– Повелитель, ты прредупрредил Эррайфа?
– встревоженно спросил кот.
– Никто из йиннэн не попадётся так же, как я?

– Давно ещё - как только ты пропал, я нашёл Эрайфа, - кивнул Ильюэ, бросив беглый взгляд на каменистую равнину внизу.
– Трудно было отговорить его лететь за тобой. Он пообещал, что йиннэн будут обходить стороной и сам Хекоу, и его поля. Я подумать не мог, что Льоке до такого докатится...

– Уже вторрой горрод мы обходим сторроной, - Уску грустно опустил уши.
– Чем дальше, тем меньше в твоей стрране места для рразумных существ.

– В Шуне твоему народу хватит места, - Ильюэ протянул руку к загривку крылатого кота.
– Смотри! Ты нашёл в подземельях Льоке одарённую деву.

Водяной шар дрожал над ладонями Кессы, бросая на золотистые стены зелёные и синие блики. Корабль потряхивало, и полупрозрачный пузырь колыхался, осыпая руки и лицо Речницы мельчайшими брызгами.

– Боги воды очень добры и благосклонны ко всему живому, - убеждённо сказала Кесса, глядя поверх шара на воина в жёлтой броне. Он стоял напротив и рассматривал сгусток воды так, будто в жизни не видел ничего подобного. Судя по красно-жёлтой повязке на голове и ярким зелёным глазам, этот воин был из новообретённых родичей Кессы - может, Хурин Кеснек, а может, Мениа...

– Боги воды коварны, им нельзя верить, - покачал головой Ти-Нау и недоверчиво потыкал в шар пальцами. Водяной пузырь бросил ему в лицо пригоршню брызг. Ти-Нау прикрыл глаза, но не отшатнулся.

– Если поднести ладони вот так, а потом отвести их, то на них будет холод и влага, а вода потянется за ними, - сказала Речница, скатывая воду в аккуратный шарик. Он повис над её ладонью, сверкая в рассветных лучах.

– Это очень легко, - добавила она, растерянно глядя на боевых магов и их предводителя, испытывающих необъяснимый страх перед водой.
– Только попробуйте...

Несколько взглядов сошлись на воине, который трогал водяной шар. Он склонил голову и неуверенно поднёс ладони к блестящей сфере. Её поверхность выгнулась, разбрасывая мелкие брызги - вода словно утекала от чужого прикосновения. Кесса изумлённо мигнула.

– Это дар твоего народа, благородная дева, - Ти-Нау отвёл руки и отступил на шаг назад.
– Наши дары - другие.

Его лицо не выражало ничего, но в глазах промелькнуло сожаление. Кесса растерянно посмотрела на Ильюэ. Он подошёл к водяному шару и накрыл его ладонью. Вода брызнула по все стороны, руки Речницы словно опалило пустынным ветром.