Долгое падение
Шрифт:
Морин
Это было их решение, а не мое. Я не считала себя вправе решать, хотя четвертая часть денег и принадлежала мне. Именно я предложила поехать отдохнуть во время разговора с Джей-Джеем про Космического Тони, так что мне показалось неправильным участвовать в голосовании. Кажется, это называется «воздержаться».
Правда, никто особенно не возражал. Все были только «за». Вопрос был один: ехать сразу или уже летом, чтобы погода была хорошая. Но все сошлись во мнении, что в общем и целом лучше съездить сейчас, до Дня святого Валентина. Сначала мы думали, что нам хватит денег съездить на Карибы или на Барбадос, но Мартин заметил,
— Тогда давайте просто поедем без Морин, — предложила Джесс.
Мне было очень неприятно это слышать, но потом оказалось, что Джесс пошутила.
Я уже не помнила, когда в последний раз плакала от счастья. Я не для того это говорю, чтобы меня пожалели, просто странное ощущение. Когда Джей-Джей сказал, что у него есть идея, а потом объяснил суть этой идеи, я ни на мгновение не позволяла себе подумать, что все это может произойти на самом деле.
Забавно, но мы ведь до того момента не очень хорошо друг с другом обращались. Вам может показаться, что так должно быть, учитывая все обстоятельства нашего знакомства. Вам может показаться, что это история о четырех несчастных людях, которые встречаются и пытаются помочь друг другу. Но все было не так до этого момента, совсем не так, если не считать эпизода, когда мы с Мартином сидели на Джесс. Но даже это было слишком жестоко, чтобы слыть добрым поступком. До этого момента это была история о четырех несчастных людях, которые встречаются и потом начинают друг с другом ругаться. По крайней мере, трое из них.
Я немного всхлипывала, и это всех несколько смущало, в том числе и меня.
— Ни хр… — запротестовала Джесс. — Всего неделя на этих дурацких Канарских островах? Я там была. Там же ничего нет, кроме пляжей и клубов.
Я хотела было объяснить Джесс, что я даже английского пляжа не видела с тех пор, как Мэтти перестал ходить в школу; всех учеников каждый год возили в Брайтон, и я пару раз ездила с ними. Но промолчала. Плохо, когда ничего не можешь рассказать о своей жизни, — люди обязательно подумают, что тебе нужна их жалость. Пожалуй, поэтому и остаешься в итоге в одиночестве, ведь любое твое слово вызывает у них очень неприятные ощущения.
Мне хочется описать каждое мгновение той поездки, потому что мне все было так интересно, но, наверное, это будет неправильно. Если вы нормальный человек, то и без меня знаете, как выглядит аэропорт, какие там звуки и запахи, и если я начну вам об этом рассказывать, это будет лишь одним из способов признаться, что моря не видела десять лет. Мне нужно было сделать новый паспорт, и даже это вызвало у меня бурю эмоций, потому что в очереди увидела кое-кого из церкви, а эти люди знали, что я редко путешествую. Среди этих людей была и Бриджит — женщина, которая не пригласила меня в гости на празднование Нового года, на которое я не пошла; однажды, подумала я, нужно будет рассказать ей, как она помогла мне в первый раз в жизни съездить за границу.
Вы, наверное, знаете, что в самолетах есть много рядов по три места. Мне позволили сесть у окна, потому что все остальные уже летали на самолетах. Мартин сел посередине, а Джей-Джей — у прохода. Но буквально через несколько минут он поменялся местами с Джесс, которая успела поругаться со своей соседкой, так что шуму и возни было достаточно. А еще вы, наверное, знаете, что когда самолет взлетает, то издает неприятный звук, равно как и то, что иногда самолет потряхивает в воздухе. Но я, естественно, ничего этого не знала и поэтому чувствовала себя ужасно. Мартину пришлось взять меня за руку и успокаивать.
А
Отсутствие Мэтти я ощущала почти физически — у меня словно ногу отняли. Настолько странное было ощущение. Хотя я наслаждалась легкостью, так что, пожалуй, это было не совсем, будто мне ногу отняли, — сомневаюсь, что люди получают удовольствие от того, что у них нет ноги. И еще надо отметить, без Мэтти стало проще выбраться куда-нибудь, но зато одноногому человеку, наоборот, сложнее. Так что честнее всего будет сказать, что, оставшись на это время без Мэтти, я словно лишилась третьей ноги, потому что с третьей ногой, наверное, сложно ходить — она все время будет мешаться — и без нее намного проще. Больше всего я скучала по нему, когда самолет потряхивало; я думала, что умру, так с ним и не попрощавшись. Тогда я начала паниковать.
Мы даже не поссорились в первый же вечер. Все были счастливы, даже Джесс. Отель был приятный и чистый, у нас всех в номерах была ванная и туалет, что оказалось для меня сюрпризом. А когда я отдернула занавеску, свет хлынул в комнату, как вода из прорвавшей дамбы, — я едва на ногах устояла. Меня подкосило, и мне пришлось прислониться к стене. Море там тоже было, но оно не такое яростное и сильное, как свет, оно было синее и тихое, едва слышно шептало что-то. Кто-то может видеть это когда захочет, подумала я, но потом решила отогнать от себя подобные мысли, поскольку до добра они не доведут. Нужно было быть благодарной, а не желать жены соседа моего — точнее, вида на море из его окна.
Ужинали мы неподалеку от отеля, в ресторанчике на берегу моря. Я заказала рыбу, мужчины выбрали кальмаров и лобстеров, а Джесс — гамбургер. А еще я выпила несколько бокалов вина. Я не стану рассказывать, когда я в последний раз ела в ресторане и когда у меня в последний раз к ужину было вино, — я усваиваю свой урок. Я даже не пыталась сказать об этом другим, поскольку мне было бы тяжело об этом рассказывать, а им было бы еще тяжелее выслушать. Как бы то ни было, они понимали, что ничего подобного со мной не происходило уже очень давно. И восприняли это как нечто само собой разумеющееся.
Впрочем, я все равно скажу, и мне все равно, как это прозвучит: это был самый чудесный ужин в моей жизни, и, возможно, лучший вечер в моей жизни. Неужели так радоваться чему-то — это плохо?
Мартин
Первый день прошел, пожалуй, не так уж плохо. Меня пару раз узнали, и в итоге мне пришлось одолжить у Джей-Джея бейсболку и надвинуть ее на глаза. Меня это расстраивало, поскольку я не любитель бейсболок и к тому же терпеть не могу людей, которые не снимают головные уборы, садясь за стол. Ужинали мы в ресторанчике для туристов на берегу моря, в котором было рыбное меню, а еда не очень вкусная. Я не стал жаловаться только потому, что Морин сияла от счастья: она была на седьмом небе от разогретой в микроволновке камбалы и теплого вина, и портить ей настроение было бы хамством.