Долгое завтра
Шрифт:
– Когда мужчины возвращаются, это всегда праздник, – пояснил Хостеттер.
Они вошли в опрятный бревенчатый домик, принадлежавший Вепплоу, его сыну и невестке. Тут жила Джоан. Все присутствующие принялись здороваться с Хостеттером, передавали из рук в руки большой кувшин. Джоан весь вечер не сводила глаз с Лена и почти не разговаривала. Ближе к ночи пришел Гутиэррез. Он был мертвецки пьян и так пристально смотрел на Лена, что тот не выдержал и спросил, что ему нужно.
– Я просто хотел получше разглядеть человека, который так рвался сюда, –
Вскоре к Лену подошел Хостеттер и похлопал его по плечу:
– Пойдем, Ленни. Ты ведь не хочешь провести эту ночь на полу?
Казалось, Хостеттер пребывал в отличном расположении духа. Лен последовал за ним. Они шли по полусонным безлюдным улочкам Фол Крика, и Лен рассказал Хостеттеру о Гутиэррезе.
– Бедняга Джулио, – вздохнул тот, – последнее время он немного не в себе.
– А что с ним случилось?
– Три года он работал на Барторстаун и в конце концов выяснил, что ничего хорошего в этом нет. Прости, но я не могу всего рассказать тебе, Лен. Пока не могу.
– О чем рассказать?
– Нам придется спать на полу, в лачуге холостяка, и это не так уж плохо. Главное – хорошая компания.
Лачуга холостяка оказалась огромным двухэтажным особняком, похожим на другие дома Фол Крика, но с достроенными позднее крыльями. Комната Хостеттера располагалась в самом конце одного из этих крыльев. Под окнами росли сосны, наполняя комнату смолистым ароматом. Одеялами их снабдил Вепплоу. Хостеттер расстелил свое одеяло на кровати, уселся и принялся снимать сапоги.
– И что же, она понравилась тебе? – вдруг спросил он.
– Кто? – с деланным равнодушием спросил Лен, хотя прекрасно знал, о ком пойдет речь.
– Джоан Вепплоу.
– Трудно сказать. Я ее почти не знаю.
– Тем не менее, ты весь вечер не сводил с нее глаз, – Хостеттер рассмеялся.
– Я думаю о гораздо, более серьезных вещах, чем какая-то девчонка, – и Лен завернулся в одеяло.
Хостеттер задул свечу и через несколько минут захрапел, а Лен долго еще ворочался без сна. Все было необычным, все волновало его – запах хвои, ночные шорохи за окном. Он чувствовал себя ужасно, настолько ужасно, что разозлился на весь мир и изо всей силы ударил в стену пяткой. Эта выходка была настолько ребяческой, что неожиданно для себя Лен рассмеялся и вдруг вспомнил о Джоан Вепплоу.
Когда он открыл глаза, было утро, и Хостеттер уже успел куда-то сходить.
– Дать тебе чистую рубашку? – спросил он.
– Не отказался бы.
– Тогда одевайся, и побыстрее. Исо хочет, чтобы ты присутствовал.
Лен что– то пробормотал, скорчив недовольную гримасу, однако побрился, умылся, одел принесенную Хостеттером рубашку и направился вместе с ним к дому Шермэна.
Венчание прошло очень быстро. Эмити была в чужом платье, но выглядела опрятно и подтянуто, лицо Исо ничего не выражало. Молодой невысокий священник непрерывно покачивался, и это раздражало Лена. Шермэн, его жена и Хостеттер стояли в стороне. Когда все закончилось, Мэри Шермэн обняла Эмити, а Лен неловко пожал руку Исо. Он собрался было уходить, но его остановил Шермэн:
– Я бы хотел, чтобы вы ненадолго остались здесь, – он открыл дверь в гостиную, и Лен увидел семерых незнакомцев, сидящих за столом.
– Не беспокойтесь ни о чем, – сказал Шермэн и подтолкнул их в гостиную. – Садитесь. Я хочу, чтобы вы поговорили с этими людьми.
Они сели в ряд, тесно прижавшись друг к другу. Рядом расположился Шермэн. На столе лежали бумаги, ручки и еще много каких-то непонятных предметов. Шермэн представил всех присутствующих, но Лен тут же забыл их имена. Эрдманн и Гутиэррез тоже находились здесь. Немолодые мужчины пристально оглядывали Исо и Лена и были безукоризненно вежливы с Эмити.
– Не подумайте только, что это допрос, – сказал Шермэн, – мы просто хотим выяснить до конца, как вы узнали о Барторстауне, почему так стремились сюда, одним словом, с чего все началось. Может быть, сначала ты что-нибудь скажешь, Эд?
– Да. Я думаю, все началось в ту ночь, когда Исо украл радио.
Шермэн вопросительно посмотрел на Исо, и тот смутился:
– Мне казалось, я не совершил ничего дурного. Ведь я был еще ребенком. А они убили этого человека, потому что он пришел из Барторстауна.
– Продолжай, – все заинтересованно притихли.
Исо продолжил, вскоре присоединился Лен, они рассказывали о проповеди, о том, как забросали камнями Соумса, об истории с радио. Иногда в разговор вступал Хостеттер, а Шермэн или кто-либо из присутствующих задавали вопросы. Когда они дошли до Рефьюджа, пару слов вставила Эмити и описала все довольно подробно.
Наконец они закончили свой рассказ. Шермэн поднялся, подошел к двери в дальнем углу комнаты и открыл ее. Комната была заставлена какой-то непонятной аппаратурой, в самом центре ее сидел человек со странной штуковиной на голове. Когда он снял ее, Шермэн спросил:
– Ну как, все в порядке?
– Все отлично! – ответил тот. Шермэн закрыл дверь и повернулся лицом к присутствующим: – Теперь я могу вам сказать, что ваш рассказ слышали все жители Фол Крика и Барторстауна. – Он поднял странный предмет со стола: – Вот это – микрофоны. Каждое произносимое вами слово записывалось. Мне хотелось, чтобы этот рассказ слышали из ваших уст, и лучшего способа я не знал, и поэтому привел вас сюда.
– О, Боже, – вырвалось у Эмити, но она поспешно прикрыла ладошкой рот.
Шермэн обвел присутствующих взглядом:
– Занимательная история, не правда ли?
– Они так молоды, – сказал Гутиэррез. Он выглядел совсем больным, голос его был слабым, но не утратил обычной резкости, – и, я думаю, заслужили наше доверие.
– Вам обоим нужен отдых, – мягко обратился Шермэн к Гутиэррезу и Эрдманну, – вы можете сделать нам одолжение? Идите и отдыхайте.
– Ну, нет, – сказал Гутиэррез, – я хочу увидеть, как засияют эти юные лица при виде сказочного города.