Долгожданная развязка
Шрифт:
Вэл подошел поближе, чтобы Уэйн мог их сравнить. Тот же цвет волос, тот же цвет глаз. Даже светлая кожа Трэвиса с помощью тонального крема стала темнее.
Уэйн смотрел на мальчика и ощущал холод в сердце. Бросил быстрый взгляд на Вэла, чувствуя почти животное желание крушить все вокруг, но лишь растянул губы в злую усмешку, которая, по его мнению, должна была сойти за улыбку.
— Значит, я ошибся, — просто сказал он.
Вэл кивнул и ухмыльнулся.
— С кем не бывает, приятель.
Уэйн кивнул, повернулся и пошел прочь, ни разу не оглянувшись. Трэвис дождался, пока он ушел, и тихо сказал:
— Мне кажется, меня сейчас стошнит.
— Так беги в сортир, — посоветовал Вэл мягко, слегка подталкивая его в спину — Мне надо позвонить твоей маме. Она была полностью права насчет этого типа.
Трэвиса действительно стошнило. Это… это существо со змеиным взглядом и неподвижным лицом — его отец?..
Вернувшись в гостиницу, Уэйн подошел к окну и уставился на яркие огни Нью-Йорка. Еще один тупик. Еще одно поражение. Но она заплатит, эта сука Колтрейн. И ее муж. Он подошел к телефону, набрал номер и дождался ответа.
— Саттер? Это Д'Арвилль. Я хочу, чтобы ты покопался и нашел, когда она сделала аборт. Да, верно, она самая, Колтрейн. Это могло случиться только в тюремной больнице. Я хочу знать точную дату. — Он несколько секунд послушал и повесил трубку.
Медленно вернулся к окну. Как только он узнает, когда она сделала аборт, он составит план. И Вероника Колтрейн умрет точно в тот же день, когда она убила его ребенка, его наследника.
Глава 13
Себастьян нажал кнопку на магнитофоне и откинулся в кресле.
— Среда, 25-е. Уэйн Д'Арвилль. Индивидуальное дело, продолжение записи. В последнее время меня сильно беспокоит психическое состояние пациента. Его недавний визит в Нью-Йорк привел его в большое возбуждение. Я почти уверен, что он переживает кризис и его мотивации в настоящее время значительно искажены. При первой возможности постараюсь определить причины.
Себастьян помолчал. Ему показалось, что открылась дверь, но никаких других звуков он не услышал. Он пожал плечами и продолжил.
— Я практически уверен, что он в детстве подвергался физическим издевательствам со стороны отца, а также был лишен материнской заботы. В пациенте ярко проявляется стремление преуспеть, и я…
Стоящая в холле Лайза слушала его, счастливо улыбаясь. Она вовсе не собиралась подслушивать, но ее удивил его тон. Сначала ей подумалось, что он не один.
Внезапный стук во входную дверь заставил ее вздрогнуть. Зная, как оберегает Себастьян свою независимость, она быстро юркнула в стенной шкаф, подавляя смешок. Не очень-то достойное поведение для женщины средних лет.
Себастьян спрятал маленький магнитофон в ящик стола и пошел к двери. Уэйн, не дожидаясь приглашения, ворвался в дом, и Лайза, увидевшая его через неплотно прикрытую дверь, почувствовала, как волосы встали дыбом. Казалось, холодная рука сжала ее сердце. Она сразу сообразила, кто этот человек. Уэйн Д'Арвилль, единственный «частный» пациент Себастьяна. Она не могла сказать почему, но сразу поняла: он очень опасен.
Себастьян, сильно встревоженный, прошел за Уэйном в гостиную.
— Привет. Присаживайся. Кофе хочешь?
Уэйн отрицательно покачал головой, потом передумал, что было ему несвойственно.
— Ладно, давай. Черный.
Готовя кофе, Себастьян все время наблюдал за гостем. Тот выглядел вполне здоровым, но такого напряженного лица он у него никогда не видел, а глаза, всегда очень яркие, сегодня просто горели.
Д'Арвилль, сжав губы, тоже наблюдал за доктором Тилом.
Лайза выбралась из стенного шкафа и в нерешительности остановилась перед закрытой дверью в гостиную.
— В пятницу лечу в Монте-Карло, — сообщил Уэйн.
Он говорил громко, Лайза все прекрасно слышала.
— Да? Надеюсь, ты тайком не поигрываешь? — пошутил Себастьян. Уэйн захохотал.
Шутка была далеко не такой остроумной, чтобы заставить высокого француза почти согнуться от смеха. Лайза, стоящая за дверью, встревожилась. Этот мужик заведен до предела. С такими ситуациями Себастьян управлялся прекрасно. Обычно она не беспокоилась за своего любовника, не задумывалась, какая у того тяжелая и опасная работа. Ведь Себастьян работал с сумасшедшими много лет и вполне преуспевал. Но что-то в этом человеке… Лайзе захотелось войти и обнять Себастьяна, защитить его и заявить Уэйну Д'Арвиллю, что он принадлежит ей и она будет охранять его до самой смерти! Смешно, она это понимала. Поэтому и торчала у дверей, не зная, как поступить. Очень на нее не похоже.
Себастьян, даже не подозревавший о ее терзаниях, с тревогой молча следил за Уэйном, стараясь ничего не выразить взглядом, если Уэйн смотрел на него.
— В какой-то степени это связано с игорным бизнесом, — признался Уэйн. Затем, будто кран завернули, лицо его потеряло всякое выражение. Себастьяну уже приходилось наблюдать подобное, но не до такой степени. — У меня там дела. — Голос был ровен, как стол Себастьяна. Только огонь в глазах пациента, безумный огонь, молил о помощи и понимании. — Речь идет о старых долгах, — поправил себя Уэйн, скривив губы. Он допил кофе и медленно поднялся. Уставился на Себастьяна с таким видом, будто только что его разглядел. — Решил заскочить и сказать, что в субботу на ужин не смогу прийти.
— Ладно. Спасибо.
Себастьян смотрел, как он идет к двери, не имея представления о том, что Лайзе снова пришлось нырнуть в стенной шкаф. Он коротко кивнул, когда медноволосая голова повернулась в его сторону, и задумчиво уставился на закрывшуюся дверь. Они не договаривались поужинать в субботу, но Себастьян сомневался, что Уэйн это сознавал:
Он также сомневался, что француз понимает, зачем вообще сюда пришел. Но Себастьян знал. Он снял трубку и позвонил домой Кливу Джэмисону, старшему группы, готовящейся вылететь следующим утром в Монте-Карло на конференцию по вопросам социологических и психологических оснований для голосования избирателей. Он как раз успел попросить оставить место для себя, как открылась дверь. Но это оказалась Лайза.