Долгожданная развязка
Шрифт:
Парис слушал, как сестра поддакивает и отделывается междометиями. Когда она положила трубку и повернулась к нему, на лице у нее было очень странное выражение.
— Мама-папа задерживаются во Франции, — медленно сообщила она, и Парис швырнул в нее подушкой, от которой она ловко увернулась.
— Так будет вечеринка! — завопил он радостно, но тут же успокоился, не заметив энтузиазма со стороны Джеммы. — В чем дело?
— Они считают, что есть нечто странное в смерти Мюллера, — задумчиво произнесла она, и глаза ее приобрели тот блеск, который всегда настораживал Париса. Он означал неприятности.
—
— А что, если его убили? — выдохнула она, немедленно входя в раж. — Мама с папой могут впутаться в таинственную историю с нацистами, а мы тем временем будем торчать здесь, в этом скучном Лос-Анджелесе.
— Джем! — простонал Парис, уже понимая, куда она клонит. Вопреки здравому смыслу, он и сам был заинтригован.
— Может, это был его сын? — предположил он, и под озадаченным взглядом сестры схватил спортивный журнал и принялся быстро листать его.
— О чем ты толкуешь, горе ты мое? — спросила Джемма, наклонив голову, чтобы заглянуть через плечо брата в журнал.
— Вот, нашел. — Парис протянул ей журнал. — Уэйн Д'Арвилль. То-то мне казалось, что я слышал это имя. Одна английская финансовая фирма, принадлежавшая ему, спонсирует открытый чемпионат по гольфу в будущем году.
— Сын! — изумилась Джемма. — Да, папа как-то давно говорил, что у Мюллера была семья.
— Все логично, — заявил Парис, переворачивая страницу и разглядывая большой цветной портрет улыбающегося рыжеватого мужчины. — Он не захотел, чтобы весь мир узнал, что его отец — бывший нацист.
Джемма взвизгнула и выхватила у него журнал.
— Ну и мужик!
Парис, улыбаясь, следил за ней.
— Он сначала убийца, а уж потом мужик.
Но Джемма не слушала. Она повернула журнал так, чтобы Уэйн Д'Арвилль смотрел прямо на нее. Ей казалось, что голубые глаза пронзают ее, она даже моргнула. Почувствовала, как перехватывает дыхание, становится щекотно груди и твердеют соски. И медленно начала читать.
«Внушительная фигура почти двухметрового предпринимателя с волосами медного цвета и небесно-голубыми глазами заставила трепетать больше женских сердец, чем любой другой мужчина его поколения, только по совсем иной причине. Если дамы падали к ногам этого человека с внешностью кинозвезды, их мужья ощущали себя на бирже в его присутствии так, будто их посадили в один садок с акулой. До настоящего времени его впечатляющая карьера…»
Когда Джемма дочитала статью, написанную — это она отметила — женщиной, глаза ее горели.
— Значит, это сын человека, убившего дедушку, — тихо произнесла она, но в голосе скорее слышалось возбуждение, чем отвращение, и Парис, намазывавший тост маслом, с тревогой взглянул на нее. — Знаешь что, Парис, — сказала она, протягивая руку и отбирая у него тост, — мне думается, мы не должны допустить, чтобы это сошло ему с рук. Почему маме-папе достается все интересное? Бетани в Оксфорде, ей там нравится. Почему бы и нам не поехать в Европу?
— Что? — с полным ртом спросил Парис.
Она медленно встала и уставилась на журнал. Казалось, голубые глаза смеялись над ней, бросали вызов…
— Мне кажется, пора его проучить.
Парис с сомнением и тревогой в голосе спросил:
— Что ты задумала?
Глаза Джеммы сверкали, лицо
— Полечу в Монте-Карло; разумеется, — сказала она. — Мама с папой и не узнают, что мы там.
— Джемма! — взмолился Парис. — Не можешь же ты вот так взять и… — Он неопределенно помахал рукой в воздухе, чувствуя, что начинает нервничать всерьез.
— Почему нет? — Она была такой невероятно молодой, невероятно упрямой, что Парис вдруг ужасно за нее испугался.
— Он же нацист, ты что, забыла?! — закричал он. — Он ворочает такими деньгами, что… У него наверняка целая армия наемников… — Джемма дала Парису вволю пошуметь, все время уверенно улыбаясь. — Он привык иметь дела с самыми могущественными людьми в этом мире!
— Он еще не имел дела со мной, — мягко заметила Джемма с той великолепной самоуверенностью, свойственной юности, и той полной убежденностью в своей правоте, которой обладают вконец испорченные дети. Она просто не могла себе представить, что можно не получить то, чего ей хочется.
— Слушай, Джем, я все о тебе знаю… И в школе у меня есть друзья. Я же не глухой. У тебя репутация, от которой кровь бы свернулась в маминых жилах, узнай она об этом, но здесь совсем другое. Он… — Парис постучал пальцем по фотографии Уэйна Д'Арвилля, — он не школьник последнего класса и не пацан из колледжа, которого ты можешь обвести вокруг пальца. Он чертовски опасен.
Парис встал, понимая, что не может ее вразумить. Он был зол и обеспокоен.
— Джемма, ты не можешь!
Джемма взглянула на него, упершись руками в бедра, склонила личико эльфа набок и обворожительно улыбнулась.
— Если уж ты так обо мне беспокоишься, большой братец, — промурлыкала она, — то почему бы тебе не полететь со мной?
Глава 15
Уэйн, замерев, как хамелеон, рассматривал лежащие перед ним фотографии. Неохотно отвел взгляд от голубоглазого мальчика и еще раз прочитал отчет команды, посланной по следу Вероники Колтрейн; документы были получены всего полчаса назад.
«Свидетельство о рождении объекта было выдано на имя бабушки, а не матери. Это привело к задержке и необходимости повторной проверки». Уэйн хмыкнул и быстро пробежал глазами страницу. Его не интересовало, почему Вероника зарегистрировала сына под девичьей фамилией матери. Без всякого сомнения, ей хотелось уничтожить все следы рождения мальчика в тюрьме от заключенной. Возможно, уже тогда она бессознательно боялась, что он отберет у нее сына.
Он снова взглянул на фотографии. Сразу же после обнаружения свидетельства о рождении, где значилось «отец неизвестен», команда начала следить за мальчиком. На этих снимках Трэвис совсем не напоминал того парня, которого он видел на складе в Нью-Йорке. За несколько дней были сделаны сотни снимков в самых различных ситуациях: вот он садится на автобус, разносит кофе журналистам, на которых работает, разговаривает с хорошенькой блондинкой, ест гамбургер. И со всех фотографий на него смотрело одно и то же лицо.