Долгожданное счастье

Хейл Нэнси

У Оливии пересохло в горле при виде его. «Должно быть, – подумала она, – Эдвард успел принять душ», – волосы его еще не просохли и одна темная прядь спадала на лоб. «Отбросить бы ее назад, – неожиданно подумала она, – я могла бы подойти к нему, запустить пальцы в его волосы, могла встать на носки и прижаться губами к его груди, могла…» – По ее телу пробежала дрожь, и она поспешила отвести взгляд.

– Мы здесь не для того, чтобы толковать об искусстве, – произнесла она холодным, каким-то чужим голосом.

– Нет, – сказал он так же холодно, – не для

этого, – и жестом пригласил ее проследовать в столовую.

Еда не занимала всего ее внимания, тем более что никаких пяти смен блюд и не было. На столе были стейки, жареный картофель и салат. И только одна бутылка вина, красного; оно искрилось, словно рубин, когда Эдвард разливал его в два хрустальных бокала.

Оливия против своей воли почувствовала, что безумно хочет есть. «Нет», – сказала она себе и положила руки на колени.

Эдвард взглянул на нее через стол при свете зажженных свечей.

– Вам не нравится ваш стейк? – вежливо спросил он.

– Я говорила вам, что не голодна.

– Если вы предпочитаете что-нибудь другое…

– Нет, нет. Благодарю вас.

– Карл может приготовить для вас омлет, если хотите.

– Не надо, стейк хорош, – сказала она натянуто. Он поднял брови:

– Тогда почему вы не едите?

Оливия вздохнула, взяла нож и вилку и начала резать стейк. Она отправила в рот первый кусочек и, злясь на свою слабость, стала сердито жевать. Мясо было превосходным. Ладно, возможно, она немного поест. Всего один кусочек.

Она съела все, потом подняла глаза.

– Оказывается, я была голоднее, чем полагала, – сказала Оливия, как бы оправдываясь, но у нее сразу перехватило дыхание, когда она увидела, как смотрит на нее Эдвард, со странной полуулыбкой на губах и потемневшими глазами.

– У вас зарделись щеки от вина, – сказал он негромко. Но вино тут было ни при чем. Она покраснела от того, как он смотрел на нее. Она это чувствовала, это было… Она отодвинула свой стул и встала.

– Уже… уже поздно, – сказала она, – а мы еще должны поговорить.

Он ответил не сразу.

– Хорошо. – Он встал. – Сейчас возьмем бренди и выйдем на террасу.

– Нет. – Оливия покачала головой, когда он повернулся к ней. – Я скоро должна уйти, Эдвард. Завтра у меня рабочий день. Я пришла сюда только для того, чтобы сказать вам, что… что… Дело в том, что я не была до конца честной с вами вчера вечером. Я имею в виду, что когда вы спросили меня…

Он взглянул на нее:

– Вчера вечером я спрашивал вас о многих вещах. – Их взгляды встретились, и неожиданно все изменилось. Оливия провела языком по пересохшим губам.

– Я спрашивал вас, пил ли когда-нибудь мужчина шампанское из ложбинки на вашей груди? – тихо сказал он. – Помните? После того, как я оставил вас, я был в состоянии думать только о том, как бы мне хотелось прижаться губами к вашей коже.

Сердце Оливии бешено забилось, когда он приблизился к ней. Он обнял ее и привлек к своему разгоряченному телу. Она хотела высвободиться, но это оказалось невозможным. Она была бессильна, – ее удерживали не только его руки,

но и собственное желание.

– Я хочу испробовать это сегодня вечером, Оливия.

Он наклонился и коснулся кончиком языка ее губ, легонько провел по ним, и они раскрылись…

– Нет, – прошептала она, – Эдвард, вы не должны…

– Я должен, – произнес он с мукой в голосе.

Его рука погрузилась в ее волосы, он; чуть откинул ее голову назад и задержал так.

– Мы должны, Оливия. Какой смысл пытаться отрицать это?

Его рот, горячий и жадный, слился с ее ртом, где-то в глубине горла возник стон…

– Обними меня, – прошептала она.

Ее руки скользнули по его плечам и крепко сомкнулись вокруг шеи, пальцы пронизали темные волосы, ниспадавшие на воротник. Она тихо застонала, почувствовав, как она и ожидала, какие они мягкие и шелковистые.

Руки Эдварда скользнули ей за спину, обхватили и приподняли ее, теперь Оливия стояла на носках так, что ее бедра тесно прижимались к его бедрам. Она телом ощутила, как он возбужден.

– Я хочу тебя, – прошептал он.

Она тоже хотела его. О, да, она хотела быть с ним, целовать его так, как не целовала еще ни одного мужчину, прижимать его к себе так крепко, чтобы их сердца бились воедино. Она знала, что в этом нет никакого смысла. Но это относилось не к смыслу, это касалось чувств. Это было связано со сладостью его губ, его нежных поцелуев. Он легонько лизнул ложбинку на ее шее, где билась ниточка пульса, потом просунул руки под ее блузку. Она застонала, когда он положил ладони на ее груди, почувствовала, как соски восстали под тонким шелком, словно искали прикосновения его не встречающих препятствия пальцев.

– Оливия.

Рука Эдварда уже искала застежку на ее джинсах. Она услышала слабый щелчок замочка, а потом звук раскрываемой молнии…

Господи! Господи, что она делает? Ведь это было как раз то, чего он ожидал от нее все это время, эту… эту легкость обладания. Это было то, чего всегда ожидали мужчины – и чего она никогда им не дозволяла. Оливия встречала ощупывающие руки и влажные губы с холодностью, которая оказывалась более эффективной, чем любая пощечина, а тут она сама прижималась к этому мужчине, который был ее врагом, она терлась о него своими бедрами, отвечала на его бешеные поцелуи своими поцелуями.

«Я единственный мужчина, который может заставить тебя почувствовать, как долго ты довольствовалась подделкой…»

Воспоминание об этих оскорбительных словах привели ее в чувство. Она замерла в его руках, отстранившись от его груди.

– Этого достаточно, – сказала она голосом столь же холодным, как и выражение ее лица.

Эдвард недоуменно смотрел на Оливию; его глаза все еще горели желанием.

– Что?..

– Я имею в виду, что вы не можете упрекнуть меня за то, что я поинтересовалась, как далеко вы можете зайти, Эдвард. Теперь я это знаю, – она холодно улыбнулась. – Я только еще не уверена в том, чего вы добиваетесь. Хотите ли вы того, что имел ваш отчим, или вам всего лишь нужен адрес Риа?