Долгожданный контакт. Сборник рассказов
Шрифт:
– Это уже не распад, а разложение останков. И ты поддался влиянию этих бактерий?
– Ты читал отчет – они не бактерии. В прошлом они обладали знанием. Но оно находится под таким толстым слоем времён, что мне удалось докопаться только до самой малости. С нами или без нас – у них скоро случится нечто катастрофическое. Либо они выживут и начнут все заново, либо сгорят дотла из-за собственной глупости.
– Вот видишь, они все-таки глупы.
Ислу замолчал.
– А что это за картинки у тебя?
– Это фотографии. Сделал, когда в самолете ехал.
– Ехал – это что такое?
– Ну, типа перемещение с места на место с помощью длинного ящика, который двигается по окружной пространственной.
– Порзики 2
– Не забывай, здесь двумерное пространство, а время вообще считается только в одну сторону.
– Все никак не привыкну. Ладно, показывай, что ты у этих полумерков рассмотрел.
– Во-первых, не полумерков, а двумерков…
2
Непереводимо, выражает крайнее удивление.
– Какая разница! Все равно в наш космос им не попасть. Когда мозг сосредоточен в желудке, неба не увидишь. А без третьей небесной координаты…
– Кстати, они об этом догадываются. У них есть такая штука – кино называется. Это надо сидеть в темноте, надеть наглазники и смотреть видеоряд в четырехмерном…
– Ой, не смеши. Четвертое измерение, сидя в наглазниках… – Кенота поморщился и закатил все свои восемь окуляров в потолок. – Лучше показывай фотографии.
На снимках показались поля с высоты взлетающего самолета, аккуратно расчерченные на геометрические многогранники и пестрящие желто-зелеными травами. Между ними пробегала темная вода небольшой реки, до того извилистой, будто ей никак не лилось по знакомому руслу, а захотелось поиграть. На втором снимке подул ветер, и поля стали колыхаться.
– Да, красиво.
– Когда я на это смотрел, я отдыхал. Мои мысли пришли в порядок, я забыл обо всем, что мне не понравилось на Седьмой планете Соль. Я успокоился, просто смотрел и радовался.
– Да, но здесь только растительное население. А мы занимаемся говорящей и поющей живностью.
– В этом-то все и дело, – Ислу тяжело вздохнул, так что даже какой-то невольный стон вырвался из хвоста.
– И в отчете этих снимков нет.
– Потому что я побоялся их показывать.
– Ты хочешь сказать, что …
– Я ничего не хочу сказать. А вот Совет, – он устало и разбито взглянул на Кеноту, – Совет может не только сказать, но и сделать.
– Сделать так, чтобы ни одного говоруна не осталось?
Оба замолчали. Ислу думал, что у него собачья работа. Да, да, именно собачья. (Ему показалось, что сегодня он наконец понял суть этой странной фразы.) Сначала исследуешь, а потом после твоего отчета могут планету или звезду так перековырять, что целая цивилизация умрет и начнется совсем другая жизнь. Хорошая или плохая – неизвестно. И все эти несчастные не имеют права голоса. Только потому, что не выполняли Закон устойчивого развития. А откуда они знают об этом законе? Может, у них свой закон есть?
Кенота тоже задумался. Да, такая работа. Таскайся по всем звездам, изучай. Столько времени на них тратишь, потом на Совете доказываешь. А все зачем? Какой тут интерес? Ну, будет еще одна планета жить по закону. И что? А если ее не трогать? Никто и не догадается, что они живут как хотят.
– Ты, кажется, привязался к ним, – тихо сказал Кенота.
«Никак мне не удается сотворить нормальную прическу. То обрастаю, как павлиний хвост, или уж совсем жиденький пушок на голове», – думал Ислу, расправляя длинные пряди, чтобы они торчали хотя бы приблизительно одинаково – в направлении гравитации планеты, то есть к ее поверхности 3 . Окончательно измучившись, но не удовлетворившись результатом, он демонстративно и
3
У большого количества жителей Седьмой планеты системы Соль есть шерстяной покров, который по мере отрастания начинает тянуться к земле, чего и добивается Ислу.
Сегодня ему предстояла большая и очень важная поездка – в огромный город, место, где скапливается множество самых разных мигающих экранов, животных, зданий, говорунов, растений, движущихся дорог и прочего населения планеты. Это целый мир, в котором уж точно можно найти все, что нужно для отчета.
Исследования длились достаточно давно, но до сих пор сведения были очень однообразны. Складывалось ощущение, что любое массовое скопление говорящей живности было основано на потреблении пищи и странных ненужных вещей. Но уж в огромном аперополисе наверняка все иначе. В таком сложном пространстве разумные существа просто не могут быть примитивными потребителями материи, и мысли их, конечно же, более свободны.
Аперополис возник совсем недавно, хотя его историческая часть насчитывает не одну тысячу местных лет. Сейчас вокруг древних стен разрослись высокие здания, разветвились бесконечные дороги, так что перемещение из одного конца города в другой превращается в утомительное путешествие. Кстати, самое ужасное на Седьмой планете – это способы передвижения в пространстве. В основном это делается с помощью бесформенных контейнеров из металла, пластика и стекла, которые всасывают потоки пассажиров, чтобы доставить их в разные точки планеты по земле, воздуху или воде.
Ислу настроил мыслеискатель на поиск большой концентрации и скорости мыслей и, следуя указателям, попал в место, которое ему напомнило одну из пересадочных станций. Кстати, ее он очень не любил за чрезмерную переполненность проезжающей массой. Там никогда не бывало тишины, негде было укрыться наедине с самим собой, чтобы отдохнуть после длительных космических перелетов. Толпы путешественников громко и бесконечно жаловались или ругались с узрюками, которые, несмотря на свою врожденную шустрость, едва справлялись с потоками прибывающих и отбывающих. Станция была далеко-далеко отсюда, и Ислу с удивлением фиксировал знакомый хаос и суету. Он стоял перед огромной высоты зданиями, сканировал окулярами пластиковые стены и наблюдал кишащую живность, снующую взад-вперед, вверх-вниз, быстро, без малейшей передышки и как будто совершенно бесцельно. Несколько сотен взглядов, которые он зафиксировал для отчета, не были осознанными, иногда в них мелькала сосредоточенность во имя смутной цели, иногда растерянность перед ней же, а вот мыслительная деятельность в этих взглядах отражалась весьма скудно. Всеобщий забег говорунов в городских зданиях-вышках создавал мощное энергетическое поле за счет интенсивности движений: торопились шагом, сидя, спешили даже в лифте – так назывался ящик, снующий по вертикали внутри зданий. Впрочем, Ислу в своих исследованиях встречал и более причудливые методы перемещения материи.
Говоруны все делали в процессе движения – ели, пили, произносили слова, смеялись. Это напоминало бешенство узрюков (при длительном отсутствии цели в жизни те начинали хаотично носиться в разные стороны и мешать окружающим бесконечными разговорами о плохом самочувствии Вселенной). Да, пожалуй, очень похоже. Но все-таки есть нечто особенное, неуловимое. Ислу стоял и следил за траекториями бегущих. Вдруг он чуть не воскликнул от внезапной мысли: их передвижение было круговым! Они не бежали к цели, по прямой или извилистой дороге. Они все двигались по кольцу, то и дело возвращаясь к исходной точке. Очевидное стремление к цикличности. Видимо, некоторые представители этой цивилизации пытаются преодолеть линейность времени. Интересно, что скажет профессор Гаустер…